Думаешь, условия там сильно отличались от российских тюрем?
а Варшавское, Минское, Рижское, Вильнюсское... гетто, это улучшение быта еврейского населения...
Хасидам расскажи, которые уехали в Израиль и запилили там для себя уютные гетто.
А опыты доктора Менгеле и прочих, это исключительно эксперименты на добровольных началах...
Ссылочку на RT Фёлькише Беобахтер или ложь и клевета.
Spreng die Ketten - mach Dich frei! Keine Regeln - keine Gnade winde dich aus deiner Schlinge. Mach den Traum zu deinem Leben! Alles was du brauchst ist Mut. Niemand soll dich daran hindern! Niemand wird dich daran hindern!
Spreng die Ketten - mach Dich frei! Keine Regeln - keine Gnade winde dich aus deiner Schlinge. Mach den Traum zu deinem Leben! Alles was du brauchst ist Mut. Niemand soll dich daran hindern! Niemand wird dich daran hindern!
http://holocaustrevisionism.blogspot.nl/2012/09/blog-post_28.html " ... Не проводились ни разу. Исследователи считают, что поиски захоронений могут обнаружить совсем не еврейские захоронения времен 2-й мировой войны, а захоронения украинских жертв еврейского террора ЧК/НКВД. Также в Бабьем Яре большевики уничтожали белогвардейцев. ... В оврагах и отрогах самого Бабьего Яра не обнаружено ни одного захоронения. Хоронить людей на дне оврагов, где текут ручьи - является полным безумием, на которое не способны ни нквдисты, ни немцы. Ведь природные ручьи, наводнения и дождевые стоки из Бабьего Яра текут прямо в Днепр, находящийся совсем рядом. Расположение массовых захоронений под ручьями поставило бы под угрозу водоснабжение огромных территорий и вызвало бы значительную опасность эпидемий, стало бы кошмаром для любой администрации - военной или гражданской. Трудно представить, что помешанные на гигиене педантичные немцы совершили бы такую глупость, которой никогда не делал на протяжении тысячелетий ни один народ в мире. ... "
Не думай, что белочки могут сделать для тебя, думай, что ты можешь сделать для них- Я. Те, кто готов поступиться свободой во имя безопасности, не заслуживают ни свободы, ни безопасности- Бенджамин Франклин.
У культурных народов древности был культ здорового тела. Христианство же проповедовавшие и проповедующие аскетизм, рассматривает человеческое тело лишь как временную, недостойную забот бренную оболочку бессмертной души. Физическая культура древних была подменена заботами о духе, высшим проявлением которых было умерщвление плоти самый надежной способ обрести высшую благодать. Болезни же рассматривались не как непосредственный результат каких либо неправильных действий человека или распространение инфекций, а как наказание божье за грехи. От этого пренебрежение к гигиене, а также распространение антисанитарных обычаев. ... В руководстве учтивости, изданном в конце 18-го(!) века (Manuel de civilite. 1782.) формально запрещается пользоваться водой для умывания, «ибо это делает лицо зимою более чувствительным к холоду, а летом к жаре».
Людовик ХIV мылся всего два раза в жизни — и то по совету врачей. Мытье привело монарха в такой ужас, что он зарекся когда-либо принимать водные процедуры. Русские послы при дворе Людовика XIV (Король-солнце) писали, что их величество «смердит аки дикий зверь».
Самих же русских по всей Европе считали извращенцами за то, что те ходили в баню раз в месяц - безобразно часто... ... "
Французы - народ нечистоплотный. Это видно по классической литературе:
К концу пятого года Грангузье, возвратившись после поражения канарийцев[?], навестил своего сына Гаргантюа. Обрадовался он ему, как только мог обрадоваться такой отец при виде такого сына: он целовал его, обнимал и расспрашивал о всяких его ребячьих делах. Тут же он не упустил случая выпить с ним и с его няньками, поговорил с ними о том о сем, а затем стал подробно расспрашивать, соблюдают ли они в уходе за ребенком чистоту и опрятность. На это ему ответил Гаргантюа, что он сам завел такой порядок, благодаря которому он теперь самый чистый мальчик во всей стране. – Как так? – спросил Грангузье. – После долговременных и любопытных опытов я изобрел особый способ подтираться, – отвечал Гаргантюа, – самый, можно сказать, королевский, самый благородный, самый лучший и самый удобный из всех, какие я знаю. – Что же это за способ? – осведомился Грангузье. – Сейчас я вам расскажу, – отвечал Гаргантюа. – Как-то раз я подтерся бархатной полумаской одной из ваших притворных, то бишь придворных, дам и нашел, что это недурно, – прикосновение мягкой материи к заднепроходному отверстию доставило мне наслаждение неизъяснимое. В другой раз – шапочкой одной из помянутых дам, – ощущение было то же самое. Затем шейным платком. Затем атласными наушниками, но к ним, оказывается, была прицеплена уйма этих поганых золотых шариков, и они мне все седалище ободрали. Антонов огонь ему в зад, этому ювелиру, который их сделал, а заодно и придворной даме, которая их носила! Боль прошла только после того, как я подтерся шляпой пажа, украшенной перьями на швейцарский манер. Затем как-то раз я присел под кустик и подтерся мартовской кошкой, попавшейся мне под руку, но она мне расцарапала своими когтями всю промежность. Оправился я от этого только на другой день, после того как подтерся перчатками моей матери, надушенными этим несносным, то бишь росным, ладаном. Подтирался я еще шалфеем, укропом, анисом, майораном, розами, тыквенной ботвой, свекольной ботвой, капустными и виноградными листьями, проскурняком, диванкой, от которой краснеет зад, латуком, листьями шпината, – пользы мне от всего этого было, как от козла молока, – затем пролеской, бурьяном, крапивой, живокостью, но от этого у меня началось кровотечение, тогда я подтерся гульфиком, и это мне помогло. Затем я подтирался простынями, одеялами, занавесками, подушками, скатертями, дорожками, тряпочками для пыли, салфетками, носовыми платками, пеньюарами. Все это доставляло мне больше удовольствия, нежели получает чесоточный, когда его скребут. – Так, так, – сказал Грангузье, – какая, однако ж, подтирка, по-твоему, самая лучшая? – Вот к этому-то я и веду, – отвечал Гаргантюа, – сейчас вы узнаете все досконально. Я подтирался сеном, соломой, паклей, волосом, шерстью, бумагой, но — Кто подтирает зад бумагой, Тот весь обрызган желтой влагой*. – Что я слышу? – воскликнул Грангузье. – Ах, озорник ты этакий! Тишком, тишком уже и до стишков добрался? – А как же, ваше величество! – отвечал Гаргантюа. – Понемножку кропаю, но только от стихоплетства у меня язык иной раз заплетается. Вот, не угодно ли послушать, какая надпись висит у нас в нужнике: Харкун, Писун, Пачкун! Не раз Ты клал, А кал Стекал На нас. Валяй, Воняй, Но знай: В антоновом огне сгорает, Кто жир Из дыр В сортир, Не подтираясь, низвергает*. Хотите еще? – Очень даже хочу, – сказал Грангузье. – Так вот, – продолжал Гаргантюа: РОНДО Мой зад свой голос подает, На зов природы отвечая. Вокруг клубится вонь такая, Что я зажал и нос и рот. О, пусть в сей нужник та придет, Кого я жду, опорожняя Мой зад! Тогда я мочевой проход Прочищу ей, от счастья тая; Она ж, рукой меня лаская, Перстом умелым подотрет Мой зад*. Попробуйте теперь сказать, что я ничего не знаю! Клянусь раками, это не я сочинил стихи, – я слышал, как их читали одной важной даме, и они удержались в охотничьей сумке моей памяти. – Обратимся к предмету нашего разговора, – сказал Грангузье. – К какому? – спросил Гаргантюа. – К испражнениям? – Нет, к подтирке, – отвечал Грангузье. – А как вы насчет того, чтобы выставить бочонок бретонского, если я вас положу на обе лопатки? – Выставлю, выставлю, – обещал Грангузье. – Незачем подтираться, коли нет дерьма, – продолжал Гаргантюа. – А дерьма не бывает, если не покакаешь. Следственно, прежде надобно покакать, а потом уж подтереться. – Ах, как ты здраво рассуждаешь, мой мальчик! – воскликнул Грангузье. – Ей-богу, ты у меня в ближайшее же время выступишь на диспуте в Сорбонне, и тебе присудят докторскую степень – ты умен не по летам! Сделай милость, однако ж, продолжай подтиральное свое рассуждение. Клянусь бородой, я тебе выставлю не бочонок, а целых шестьдесят бочек доброго бретонского вина, каковое выделывается отнюдь не в Бретани, а в славном Верроне. – Потом я еще подтирался, – продолжал Гаргантюа, – головной повязкой, думкой, туфлей, охотничьей сумкой, корзинкой, но все это была, доложу я вам, прескверная подтирка! Наконец шляпами. Надобно вам знать, что есть шляпы гладкие, есть шерстистые, есть ворсистые, есть шелковистые, есть атласистые. Лучше других шерстистые – кишечные извержения отлично ими отчищаются. Подтирался я еще курицей, петухом, цыпленком, телячьей шкурой, зайцем, голубем, бакланом, адвокатским мешком, капюшоном, чепцом, чучелом птицы. В заключение, однако ж, я должен сказать следующее: лучшая в мире подтирка – это пушистый гусенок, уверяю вас, – только когда вы просовываете его себе между ног, то держите его за голову. Вашему отверстию в это время бывает необыкновенно приятно, во-первых, потому, что пух у гусенка нежный, а во-вторых, потому, что сам гусенок тепленький, и это тепло через задний проход и кишечник без труда проникает в область сердца и мозга. И напрасно вы думаете, будто всем своим блаженством в Елисейских полях герои и полубоги обязаны асфоделям, амброзии и нектару, как тут у нас болтают старухи. По-моему, все дело в том, что они подтираются гусятами, и таково мнение ученейшего Иоанна Скотта
Серпухов, Московская область. Детский день рождения в торговом центре. Высокодуховные мамаши преподносят детям урок высокой духовности после жалобы одной из мамаш на поведение ребенка другой.