Исповедь (рассказ)

Список разделов

Описание: Тема в искусстве

Сообщение #1 Godrick » 29.08.2019, 23:26

Вашему высокоблагородию я смиренно предоставляю описание моей жизни и похождений, явившихся предпосылкой тому случаю, который милостивый государь рассматривает в настоящее время. Прошу простить меня за многословие, которое способно отвлечь Ваше высокоблагородие от рассмотрения других дел, быть может, более важных, чем мое; однако поскольку мне приказано было описывать все причины и следствия, я не нашел иного способа изложить все приведшее к сему событию, кроме как сотворив летопись своей жизни. Ваше высокоблагородие может поначалу счесть некоторые моменты излишними, но я уверен, что к концу чтения у Вас сложится то же впечатление о направлении жизни моей и роли в оной Судьбы, что сложилось у меня в ходе написания, то есть о предначертании сего происшествия. Засим начну повествование.

Родился и подрос я в весьма далекой Тульской губернии. Отец мой Иван Петрович кончил с жизнью еще за три года до моего рождения, промотавшись в штосс у какой-то девицы. Мать чрезвычайно скучала по нем, так что решила вдовствовать до конца земных лет и воспитывать единственного сына сразу достойным человеком, потому как другого шанса ей не предоставится. Прозвали меня Вертером в честь героя нежного романа, который любила почитывать матушка, а также в память о батюшке. С юного возраста воспитывался я в строгости и воздержании. Мамаша, будучи взращена Просвещением, была гуманна с челядью, потому воспитывала во мне добродетель и искореняла нарождающуюся бесчеловечность насильно. Когда бывал непослушен, матушка секла меня розгами. Чтобы особенно подчеркнуть позорную сущность моего проступка, она обыкновенно наказывала предо мною кого-нибудь из дворовых мальчишек-забияк, ставя его коленями на дощатый пол, и секла осторожно; меня же помещала как барчука на махровый ковер и драла по-родительски нещадно. Уроки мне давали выписанные из города учителя немецкого и французского роду, в чьем происхождении заставлял сомневаться странный их акцент, который они объясняли родным произношением, да обычай глотать русскую водку большими порциями. Вопреки приказу моей мамаши они били мне по лицу, рукам и другим членам всякий раз, а не только когда я не отвечал верно или отвлекался хотя бы на мгновение. Колченогий учитель танцев Рихтер, представлявшийся прусским инвалидом, лупил до того, пока не превращались мои ноги в две распухшие колонны идеальной прямоты. Музыкальный преподаватель Концертмахер заставлял штудировать тысячи специально заказанных из Петербурга нот, качество которых было ужасно: кривые флаги имели все ноты, а не только восьмые; сами листы были в пятнах и пахли рыбою. Пеньем моим учитель никогда не бывал доволен, ибо сравнивал всегда с собой. Пел он действительно хорошо, так что даже собаки со двора подвывали ему, и звучал он с животными в унисон. Поль, французский поэт, учил изящной словесности, рассказывая скабрезные анекдоты и собственные истории жизни в «квартале одиноких сердец». Он был единственный, кто стегал меня не постоянно, а только чтобы дать прочувствовать на собственной натуре всю глубину произведений французских либертинов. Остальные же учителя не стоят упоминания по причине заурядности.

Вся дворня лишь насмехалась надо мной, а особливо лакеи в тугих зипунах. Когда я призывал их к порядку, они доносили мамаше, что я их угнетаю и принимаю за скот. Гуманная мать относилась к мнимой моей нетерпимости с крайним ожесточением и все пыталась разобраться в следующем: отчего же я вышел такой злой и беспощадный, если, как утверждают Вольтер, Мольер и Адюльтер, Господь от рождения делает людей благими? Этот вопрос она задавала мне, и я не находил ответа, за что бывал бит еще раз, ибо на что еще нанимали мне учителей, если не на познание природы человеческой. Как я позже убедился, молодому человеку, выходящему впервые в свет, ничего в действительности не нужно, кроме умения вести философические беседы, дурно танцевать да волочиться за барышнями, но об этом милостивый государь узнает в дальнейшем.

Собой я не был прекрасен, но уродств не имел. Не отличался также толстотой или худобой. Последнее весьма странно, поскольку матушка морила голодом за невыученные уроки и любую провинность, а если вел себя хорошо, приказывала подавать скромно. Повар понимал это как возможность полакомиться, поэтому всегда я едал жилистые остатки мяса, пустой бульон и черствую коврижку с квасом. Вечерами немцы могли угостить пивом и потехи ради закусывать не давали. Иногда мне приходила мысль обокрасть кого-то из них, когда станут они пьяненькие, но страх наказания пересиливал. В иные моменты охватывало желание свершить тягчайшее из преступлений, последовав за батюшкой, но душеспасительная молитва выручала меня.

Я пытался искать утешение у противоположного полу, зная по книгам, что ласку и доброту можно заработать от них услугою и трепетным отношением. Дочка поверенного Солового была моего возраста и, как казалось, смотрела на меня отлично ото всех. Ее иногда принуждали наблюдать наказания мои, и тогда я видел в ней сочувствие, кое не разрешалось проявлять, выражавшееся в увлажнении карих глаз и трагическом опускании краешков тонких губ. Всеми силами я пытался помочь ей, чтобы заслужить капитал доверия. Когда она нечаянно разбивала кринку, брал вину на себя; вызывался стряпать на кухню, если приходила ее очередь; да чего я только не делал! Она не вполне осознавала причину моей услужливости, но была этому, очевидно, рада. Мне все не предоставлялось случая объясниться, потому что мамаша хотела всегда видеть меня занятым учебой или работой, а пред грядущим моим отправлением в пансион, куда подрядился устроить меня один из немногих матушкиных знакомых, ученье было особенно энергическим.

Но все-таки Судьба дала мне шанс отыграться за все страдания. Однажды, выслушав матушкину отповедь, я отправился к себе в комнату рыдать по несчастной жизни своей, как всегда делал, но заприметил Машеньку Соловую одну в кладовой. Она услышала шаги и обернулась на меня. Тогда я стал на колени пред ней, поклялся ей в любви и верности, предложил сбежать из поместья, целовал ее худые мозолистые ручки и плакал. Она раскраснелась до корней своих соломенных волос, стояла потупив взгляд, но протянула мне в знак согласия мизинчик, а затем сказала ждать ее у господской бани в девятом часу, чтобы все обсудить. Я боялся, что она раскроет все матери, но Машенька поднесла указательный палец ко рту, и это было знаком нашей общей тайны. Так обрел я в ней своего ближайшего друга в этом мире.

Вечером того же дня я выскочил во двор; не без злоключений, но все же добрался до бани. Ждать до означенного времени оставалось не больше десяти минут, меня всего знобило от предчувствия беды, но Господу угодно было меня вознаградить: вот она пришла, моя Машенька. Говорить следовало шепотом, но мы понимали друг друга бессловесно. Заключив ладони вместе, мы чувствовали все обоюдно; когда моя истрескавшаяся пустыня соприкоснулась с холодной влагой маленьких губ, мы словно стали единым организмом, и непременно были бы соединены навечно, не будь скоротечного времени, требовавшего разлуки. Но тем дороже были для нас последующие встречи.

С каждым разом мы виделись все смелее и смелее, а в одно свидание нас застал конюший, за молчание которого было уплачено на водку двумя рублями – всем нашим совместным накоплением. Лежа зарею на сене у овина, клялись мы никогда не разлюбить друг друга и умереть в один день, нежно ласкались и тепло шептались. А когда в праздничный день дворовые соглядатаи засыпали хмельные, бежали прочь со двора куда глаза глядят, плескались холодной водою в источнике за селом и валялись в межи, укутанные звездным покрывалом. И хотя не всегда мы могли свидеться, однако планировали свою жизнь в самых красочных тонах. К несчастью, лукавые мысли меня не оставили. Выкрасть деньги было делом нехитрым: ключница беспробудно пила, поэтому мамаша завела себе отдельные ключи от казны и прятала их за фолиантами; но мною овладело еще большее моральное уродство: мне захотелось сделаться барином в имении, чтобы жить в открытую со своим милым другом, для чего следовало с мамашей как-то справиться. Пожалуй, доведенный до отчаяния безвыходностью положения, я бы решился на преступление, но прежде раскрылся Машеньке. Ничто более не облагораживало меня, как ее отвращение при таких словах, и я поклялся никогда более и в мыслях не допускать подобного. Скорая наша разлука мыслилась прискорбно, однако я посчитал, что, прежде чем обеспечивать наше совместное житье, следует встать на ноги, получив хотя бы образование и самую скромную должность. Плевать, что будут говорить в свете про неравный брак; счастье, коего мне так недоставало, я почитал важнейшим в жизни.

А меж тем настала мне пора отправляться в пансион. Я обещал Машеньке заезжать как можно чаще, а письма посылать ее отцу, поскольку она всегда получает их прежде. Мы давно уж выработали секретный язык, так что при любых обстоятельствах наш роман оставался нераскрытым. Печально плакала Машенька в последнюю нашу встречу; была вся бледна и напугана неопределенно долгой разлукой, будто душа ее разделялась с моим отъездом надвое. Потом она писала, что ходит на памятные сердцу места в то же время, вспоминая с горечью наши свидания. Лишь иногда развеивала ее печаль мысль о радостном воссоединении.

После домашнего ужаса пансион казался раем небесным. Вскорости я перезнакомился со всеми учениками, которые были меж собой дружны еще подготовишками, и вошел в их круг на равных. Учился я усердно, что было привычкою из дома. Хвалительные письма отправлялись в поместье регулярно, посему из дома мне приходил рубль или два на пряники и безделушки. Как бы я не страдал от своей матушки, а все одно старался ей угодить не из меркантильного интереса, а чтобы только добиться от нее нежности и заботы в настоящем виде.

Известно, что в пансионах часто наличествует работник, должности обыкновенно невысокой, поверенный во все страсти юношеских сердец, преподающий им, в отличие от штатных учителей, уроки практической жизни, и отсутствие такого лица говорит о солдатской строгости руководства либо о совершенной негодности заведения. У нас сим поверенным состоял истопник Гаврила, когда-то бывший в чину, но отставленный за разгулы. В его низкой подвальной каморке собирались мы вечерами. Там делались первые пробы пунша, который наставник наш покупал в городе, говорилось о самом сокровенном, составлялись всей компанией чувственные письма, декламировались запрещенные стихи иноязычных вольнодумцев и свои собственные. Руководитель нашего пансиона приметил тропку к подвалу и, дабы воспрепятствовать нарушению устава, запретил выходить на вечерние прогулки. Тогда мы начали проявлять необычайную тягу к знанию, засиживаясь иной раз до полуночи за книгами, чему учителя не могли нарадоваться. Не подозревали они, что, не всегда имея возможность попасть к Гавриле нашему через двор, мы разобрали пол в закутке библиотеки, чтобы получить дыру в подвал, которой можно было попасть в заветную комнатушку. Чтобы сделать наше пребывание удобнее, поставили длинный стол и к нему дюжину стульев, закупили сальных свечей и положили на пол шкуры. Гаврила в накладе не остался: мы прикупили ему новый кафтан и крепкие сапоги, какие не у всех нас имелись.

Истопник учил обходиться с женщинами, обманывать учителей, играть и обыгрывать в карты, пить больше мужиков и ругаться крепче моряков. Новая философия, кою называл он философией чувства, состояла в борьбе со строгостью и прямотою Просвещения, наслаждении порывом и единении с Природой, сходной чертами с божеством. Я был восхищен бунтом против того, что царило в родном поместье, и сходством сей философии с моим дрожащим естеством, проявившимся в отношении Машеньки, поэтому принял новые взгляды безоговорочно. Теперь я осознанно слушался не холодного расчета, а одного только трепета сердца, что стало причиной, по которой пишу сие.

Отправлял письма нежной Машеньке моей сколь можно часто – ответ приходил редко. Но какое же счастье я испытывал, принимая в руки эти драгоценности! Писал сердечный мой друг неровным почерком, грамматически ошибочно, но – глубоко чувственно. Сколько бывало мною пролито слез при написании, столько же приходило в ответ. Разве могло быть что-либо значительнее и приятнее этой скорби! Товарищи мои упоенно зачитывались перепискою, ставя ее другим в пример, а я употреблял все свое красноречие, чтобы сочинить достойный ответ. При этом использовали мы изобретенную тайнопись. Писал ли я о красе натуры – имел в виду красу Машеньки моей, восхищался ли теплом багряной зари – то было о прикосновении губ милой подруги, и проч. и проч.

Дело шло к каникулам, я отослал Машеньке счастливое письмо с извещением о скором прибытии. Через пару дней пришел ответ слабым, болезненным почерком: «Дорогой мой, любимый мой Вертер. Приключилось горе, и, если ты не приедешь скорее, нам больше не увидеться. Твоя Машенька». Я пришел в полное замешательство. Единственное мое предположение заключалось в том, что ее решили выдать замуж против ее воли. Я был на хорошем счету, так что мог упросить главу отпустить меня неделей раньше, а если бы даже он не согласился, готов был сбежать ради любви своей.

Мне не пришлось этого делать, и уже утром я ехал на дрожках, умоляя извозчика прибавить ход. Прибыв в деревню, я тут же помчался к избе поверенного, вошел без стука и увидел родителей ее, сидевших за столом.
– Ох, барушка приехали… Горе-то у нас, барушка. Маруся померла, дочка наша. Ой, померла, родная! Почто мне горе такое? Пережила ребеночка! И как же случилось-то? – причитала мать.
– Понеже все сбегала из дому, когда босая, да во всю ночь бдела на холоде. Она ж, барин, простудилась и полтора дни в горячке была. Очнулась было, просила бумагу дать и царапать что-то стала. Митька бумагу эту унес. Ну, вечор во сне прибрал ее Господь. А я чего? Не говорил разве, что высечь ее надобно, добегается ведь беспутная. Ну, теперь неча судить.

Известие о кончине Машеньки сразило меня. Вынужденный даже по смерти сохранять тайну любви нашей, я сказывался всем домашним нездоровым; добравшись до комнаты, выплакивал глаза и валялся на диване совершенно обессиленный. Дабы не возбуждать к себе подозрение, на похороны я не пошел. Впрочем, пред лицом милостивого государя надобно быть откровенным: страшно мне было увидеть еще раз лицо той, кому я поклялся умереть в один день – а теперь уж было поздно. Каникулы пролетели стремительно; никакой цели себе не находя, я утратил всякий интерес к учебе, стал равнодушен к молодому кутежу. Бродить скрипящими коридорами да лежать, упершись взглядом в потолок, – вот и все мои тогдашние занятия. Спертый воздух дортуара и звенящая его тишина, когда все удалялись к Гавриле, способствовали моему угнетению. Жизнь поблекла, замедлилась, притихла. Учителя превратились в рыб, которые, выйдя на берег, пытались что-то высказать, но по немоте своей только безумно смотрели вечно раскрытыми глазами.

Участие соучеников было противно, я просил каждого, кто пытался со мной заговорить, уйти и более не навязываться; когда же я сидел одиноко в саду, и они пришли утешать совместно, грубо их прогнал. Гавриле же как-то удалось меня расположить, и он развеял космы тьмы в моей душе. Сначала мы беседуя прогуливались по саду, потом вышли за пределы пансиона. Свежий воздух сделал во мне перемену, и полем я совсем позабыл прежние несчастья. Внезапно я понял, что в этом струящемся сквозь колосья солнце, в этих сметанных стожарах, населенных мышами, в далеком гуле села заключено то, ради чего следовало жить как прежде. Пока мы вели отвлеченную беседу, поле уж сменилось выпасом, запахло свежестью орошенной травы. Гаврила отстал, и я остался наедине с Природой.

Через время откуда-то сверху донеслось блеяние. Из-за пригорка выходили, как пушистые облачка, премилые овцы, а вслед за ними показалась простоволосая пастушка. О, в тот момент я чуть не вскрикнул от изумления! Точь-в-точь моя Машенька гнала отару косогором.

– Здравствуй, красавица. Ты, верно, пасла этих овец, а теперь возвращаешься в село?
– Да, барин.
– Как же звать тебя?
– Аленушка я, Петрова дочка.
– Можно ли я буду звать тебя Машенькой?
– Как барину будет угодно, – кротко соглашалась чудная Аленушка, почти не смея на меня взглянуть.

И что бы я не спрашивал у нее, в ответ – лишь послушное согласие. Сконфуженный, я искал верного средства раскрыть ее. Подойдя почти вплотную, взял ее покорные ладони. Она подняла взгляд, слезы прыснули из ее глаз, тело задрожало, как лист на ветру. Я поймал губами стекавшую по румяной щеке слезинку, погладил сзади по шейке, наклонился к приоткрытому рту. Стоявшая до сих пор скованно, она вдруг подалась ко мне, крепко обняла и больше не отпускала. Мы упали на сырую траву, соединенные ртами, и лежали до самого заката, окруженные овцами, обсуждавшими нас на животном наречии. Я проводил Аленушку до села и обещал приходить к ней каждодневно. Она простодушно улыбалась, уже глядя мне прямо в глаза, и говорила, что непременно будет ждать.

Чуть оканчивались уроки, я сразу бежал на пастбище, чтобы там встретить свою Аленушку. Природная простота и непорочность ее доводили меня до слез умиления. Чтобы овцы не разбрелись, пока мы нежились, она стала брать с собой кургузую собаку. Если прежде я провожал ее до окраины села, то теперь до дому, а однажды зашел в избу. На призрении у Алёнушки был расслабленный дед. Отца забрали на войну еще пять лет тому, с тех пор от него не было вестей. Мать была в услужении и с дочерью почти не встречалась.
À la recherche des les fillettes perdu
Godrick M
Автор темы, Вечно злой бука
Откуда: Lille du Nord
Сообщения: 918
Зарегистрирован: 02.05.2018

Сообщение #2 Campanula » 30.08.2019, 03:44

Это то, что я уже читал когда-то, или тут что-то добавлено?
Влечение к девочкам дано тебе природой. Но это лишь маленькая искра. Ты можешь обратить её во взрыв, который разрушит тебя, или в тёплое пламя, озаряющее твою жизнь и весь мир.
Campanula M
Сообщения: 5896
Зарегистрирован: 19.07.2014

Сообщение #3 loverlibe » 30.08.2019, 18:54

Многа букв, лень читать. Но любопытно, особенно когда я опять бухой, то, что я уважаю Годрика за его творческие способности. В впринципе это все за что его можно уважать. Сейчас думаю, о том, как хотел бы оказаться с ним за одним столом с 2 литрами пива и бутылкой водки. Это ознаменовало бы великую дружбу :rolleyes:
Мне говорят: "Смотри - счастье", а я смотрю туда и вижу тюрьму.
Самый аморальный поступок, который можно совершить - запретить любовь.
loverlibe
Сообщения: 386
Зарегистрирован: 02.08.2019

Сообщение #4 Godrick » 01.09.2019, 17:33

Campanula писал(а) 30.08.2019, 03:44:Это то, что я уже читал когда-то
Откуда мне знать, что ты читал?

Добавлено спустя 1 минуту 27 секунд:
loverlibe писал(а) 30.08.2019, 18:54:Многа букв, лень читать.
Но не поленился написать, что есть прямое доказательство моего гения, который пробивает панцирь невежества, лени и прокрастинации людской.
À la recherche des les fillettes perdu
Godrick M
Автор темы, Вечно злой бука
Откуда: Lille du Nord
Сообщения: 918
Зарегистрирован: 02.05.2018

Сообщение #5 Campanula » 03.09.2019, 14:08

Прочитал снова, и не пожалел.
Влечение к девочкам дано тебе природой. Но это лишь маленькая искра. Ты можешь обратить её во взрыв, который разрушит тебя, или в тёплое пламя, озаряющее твою жизнь и весь мир.
Campanula M
Сообщения: 5896
Зарегистрирован: 19.07.2014

Сообщение #6 Godrick » 03.09.2019, 18:27

Тогда я буду дописывать потихоньку, чтобы Колокольцев не заскучал, тем паче план многотрудно проработан.
À la recherche des les fillettes perdu
Godrick M
Автор темы, Вечно злой бука
Откуда: Lille du Nord
Сообщения: 918
Зарегистрирован: 02.05.2018

Сообщение #7 Campanula » 04.09.2019, 00:41

Спасибо что не Бубенцов :lol:
Влечение к девочкам дано тебе природой. Но это лишь маленькая искра. Ты можешь обратить её во взрыв, который разрушит тебя, или в тёплое пламя, озаряющее твою жизнь и весь мир.
Campanula M
Сообщения: 5896
Зарегистрирован: 19.07.2014

Сообщение #8 Kokovanja » 04.09.2019, 01:30

Колокольцев это нынешний ментовский начальник, правда не знаю при чём он здесь. -_-
Scio mе nihil scire, sed multa non sciunt eam etiam. (с) Socrates. https://www.youtube.com/watch?v=eXorwi4jZBo
Putler kaputt!
Kokovanja
Откуда: Из заветного места
Сообщения: 21031
Зарегистрирован: 01.11.2013

Сообщение #9 Raisonneur » 04.09.2019, 18:21

Godrick писал(а) 29.08.2019, 23:26:Тульской губернии. Отец мой Иван Петрович
Это надо звездочками запикать, деанон запрещен правилами форума.
Spreng die Ketten - mach Dich frei!
Keine Regeln - keine Gnade winde dich aus deiner Schlinge. Mach den Traum zu deinem Leben! Alles was du brauchst ist Mut. Niemand soll dich daran hindern! Niemand wird dich daran hindern!
Raisonneur M
Киномеханик
Откуда: Reumm/Helsingfors
Сообщения: 8495
Зарегистрирован: 13.02.2013

Сообщение #10 Godrick » 04.09.2019, 23:25

Kokovanja писал(а) 04.09.2019, 01:30:Не знаю при чём он здесь.
А ник Campanula тебе что-нибудь говорит? Если нет, то загляни хотя бы в Википедию.
À la recherche des les fillettes perdu
Godrick M
Автор темы, Вечно злой бука
Откуда: Lille du Nord
Сообщения: 918
Зарегистрирован: 02.05.2018

Сообщение #11 Godrick » 11.09.2019, 22:07

Raisonneur писал(а) 04.09.2019, 18:21:Это надо звездочками запикать, деанон запрещен правилами форума.
Так сымай с погонов, я расставлю где надо.
À la recherche des les fillettes perdu
Godrick M
Автор темы, Вечно злой бука
Откуда: Lille du Nord
Сообщения: 918
Зарегистрирован: 02.05.2018


Вернуться в Культура

Кто сейчас на форуме (по активности за 5 минут)

Сейчас этот раздел просматривают: 1 гость