Маша Бабко — «девочка из мемов», с которыми сталкивались почти все, кому хоть иногда случается бывать в сети. Но ее интернет-популярности едва ли можно позавидовать. В 10-летнем возрасте она стала жертвой педофила, а спустя несколько лет фотографии и видео с ее участием растеклись по интернету.
В ноябре 2011 года, после совместной операции с Интерполом, фотографа-педофила Сергея Кропочкина задержали. В ходе следствия выяснилось, что он входил в международную преступную группировку, торговавшую нелегальным видео. Кропочкина приговорили к 14 годам колонии.
За восемь следующих лет Маша сменила пять школ, трижды пыталась покончить с собой, думала о переезде в другой город. И в конце концов решилась рассказать о своем путешествии в бездну человеческой ненависти, и о том, как трудно из нее выбираться.
О том, почему решила прервать молчание
В этом году мне исполняется 20 лет, и мне надоело прятаться, бояться своего имени, своего лица, притворяться каким-то другим человеком. И бояться того, что было в прошлом. Оно, это прошлое, не должно делать меня таким человеком — замкнутым, одиноким. Так что я просто решила попробовать быть собой и делать всё для себя.
Я создала страничку «ВКонтакте» и в Инстаграме, и мне написали ребята из МДК, они меня позвали к себе, и я согласилась – попытка не пытка, а они очень крупный паблик, у них очень много подписчиков. Всю жизнь я сталкиваюсь с малоадекватными людьми, так что реакция аудитории меня не пугала. Надо относиться ко всему с юмором.
В личку пишут, конечно, разные люди. Хейтеры тоже, но приходят и адекватные люди, их, кстати, даже больше, чем хейтеров. Пишут хорошие вещи, пожелания, предлагают познакомиться, потусоваться. В общем, хорошие ребята пишут.
Бывает, конечно, присылают и очень неприятные вещи. Я кому-то отвечаю чисто поугорать, но некоторым вообще не отвечаю. Надоедает одно и то же постоянно.
Когда я с родителями жила в Новосибирске, ко мне даже приезжали. Это было еще до того, как я «вышла из тени», так сказать. Видимо, мои старые одноклассники слили мой адрес — туда незнакомые люди и приезжали. И это было очень страшно, потому что не знаешь, чего ожидать от них.
О страшной истории
Я точно помню, что когда это началось, мне было 10 лет. У меня была подружка по двору, а у нее – своя подружка, Инна (имя изменено – прим.ред.). Вот она меня как-то позвала сняться, типа для рекламы детской одежды. Я согласилась и пошла.
Эта Инна сразу сказала, что родителям ничего нельзя говорить. В принципе, первая съемка была обычная, в одежде, ничего такого. Но я уже изначально поняла, что что-то не так. А потом это как-то все пошло и поехало дальше.
Родители ничего не подозревали. Во-первых, мы никогда не возвращались домой поздно, всегда приходили засветло. Во-вторых, всегда можно было соврать, что мы «идем гулять с девочками». То есть за тобой заходят твои подружки, и вы уходите гулять – всё.
Встречались мы с ним в назначенном месте, подальше от людей. Чтобы не видели, что мы садимся в машину и уезжаем куда-то. То есть врать было очень легко на самом деле – детям верят. А в-третьих, всё это длилось не так долго – его скоро задержали и родители просто не успели ничего заподозрить.
Как он нам объяснял, [заказы на фото и видео] приходили из-за рубежа. Из разных стран от разных людей, которые «любят детей» и любят смотреть на маленьких девочек. Оплачивалось всё через левые счета. Иногда ему присылали сценарии на английском языке. Он их переводил, а потом уже читал нам и объяснял, что нужно делать. Почему в итоге я была такая популярная? Потому что больше всего заказов было именно на меня.
Нам он давал деньги. И на самом деле, когда я получала деньги, я даже не знала куда их тратить, половина денег у меня оставалась. Родители, конечно, о деньгах не знали.
Мне сложно ответить на вопрос, почему я согласилась, почему ходила туда. У меня хорошая семья, мы никогда ни в чем не нуждались. Конечно, я не единственный ребенок в семье – у меня три брата и сестра, и мне не сильно много внимания уделяли родители: папа работал, мама занималась детьми, а я как помощница. И всё. Но родители давали всё по максимуму, всё что могли дать.
Но дело в том, что ему все девочки очень доверяли. Не было ни психологического давления, ни угроз что-то там рассказать родителям, нет. Он бы и не стал никому рассказывать, понимал, что его посадят за это. Да и глупо было бы угрожать детям.
Он на самом деле многим был как друг. Даже честно скажу, вне съемок он мог общаться с девочками, ему можно было позвонить всегда, он приедет и поговорит с тобой, просто поговорит. Мог деньгами помочь, куда-то свозить. Он как друг был. Мне тогда было очень одиноко, и я с ним общалась.
О письме из тюрьмы
Его задержали зимой, почти к моему дню рождения – мне должно было исполниться 12 лет. Насколько я знаю, была одна девочка, которая позвала свою подругу сниматься. А у этой подруги отец работал в милиции. И когда он нашел у нее деньги, которые он ей не давал, она ему сказала, где их взяла.
Когда его задерживали, там даже ОМОН, по-моему, был. Об этом я знаю уже чисто по слухам от девочек. Мы гуляли, и однажды ко мне Таня подходит и говорит: «Его задержали, всё, нам пиздец». И у меня всё рухнуло. Я просто понимала, что сейчас начнётся. Я уже готовилась. Я боялась родителей, их осуждения. В том возрасте я ещё не боялась реакции общества.
Никто до сих пор не знает, как все это «богатство» попало в интернет. Многие писали, мол, это менты слили, потому что это у них всё было. Многие говорят, что это сами заказчики. И тогда все боялись родителей, а потом, когда все это в интернет всплыло, тогда уже всё. Уже пелена, на жизни крест.
Но началось всё, конечно, с родителей. Когда пришла повестка в полицию, со мной пошла мама. Когда маме все рассказали, она вышла из кабинета заплаканная, вообще ничего не понимала: как она могла упустить такой большой промежуток в жизни своего собственного ребенка, который постоянно рос вроде бы на глазах.
Потом были допросы, с нами работала полиция. Мы приходили по отдельности, сами – при родителях мы не могли ничего рассказывать, потому что надо было детально вспоминать, когда, что и во сколько, обрисовывать места. Это было очень сложно, потому что мы никогда не задумывались, что нужно что-то нужно запоминать.
Следственных экспериментов не было, но меня возили по квартирам, и я вспоминала. И судмедэкспертиза была. Психолога на допросах у нас не было, но допрашивала женщина-следователь. Она к нам очень лояльно относилась, не давила.
На суде мы были несколько раз. Там от нас вообще ничего не зависело. Мы просто сидели в зале и молчали. Ему полчаса выносили приговор, а мы просто сидим такие: «Блин, когда это кончится, я домой хочу».
Родители, конечно, в шоке сидели, никто друг на друга не смотрел. Все вообще разобщенные были. И с девочками, теми подружками, мы потом больше не общались. Сергей этот на суде просто сидел за решеткой, и всё. На одном заседании он извинялся, но скорее перед родителями, чем перед нами. Но это мало облегчило его участь.
Сейчас, я точно знаю, он жив и сидит. Я могу раскрыть секрет: мне в прошлом году пришло от него письмо из тюрьмы. Он хотел подать на условно-досрочное освобождение на том основании, что якобы девочки сами по своей доброй воле снимались у него, и не было никакого насилия. Письмо у меня сохранилось.
Он хотел от каждой девочки получить по письму, чтобы мы ответили. Конечно, он не приказывал, ничего, просто попросил написать свое мнение обо всей истории, сейчас, когда мы уже в возрасте таком уже осознанном.
Все девочки, кстати, насколько я знаю, живы-здоровы, многие замуж вышли. Ну это я по слухам конечно знаю, лично с ними я не общаюсь после суда.
О травле
Самое тяжелое началось после. Худший период был с 12 до 16 лет, после того как всё это попало в интернет. Нереально было завести друзей. До фотографий и видео никто ничего не знал: заседание суда ведь было закрытое. Только некоторых учителей на процесс приглашали, но они, конечно, должны были молчать.
А потом вдруг началось: друзья стали мне скидывать это, показывать, спрашивать, типа «че это за херня». Многие люди стали отворачиваться, даже те, кто меня долго знал. Просто меняли свое мнение обо мне, как будто ты уже не человек для них, а просто убожество какое-то и все.
В большинстве случаев это были мальчики. Девочки просто говорили что-нибудь, вроде «шлюха», «проститутка». А пацаны реально агрессивно себя вели: унижали и травили, такое психологическое давления. Ну хотя бы никто не пытался что-то сделать физически.
Долго я не выдерживала и уходила из школы – за это время я сменила пять школ.
После девятого класса я пробовала учиться в Новосибирском речном колледже, но и там столкнулась с травлей. Я вообще не знаю, зачем туда пошла. Мне там не понравилось изначально, образования там никакого, а когда всё это началось, преподаватели никак не пытались защитить меня.
Помню, я пришла на следующий день, когда все друг другу поскидывали эти фото и видео, а мне говорят: «Всё, завтра не приходи. Придёшь – тебе пиздец». И вдруг меня вызывают в администрацию колледжа и начинают мне фотографии показывать. Поворачивают ко мне монитор, листают фотографии и типа: «Это что такое?». Я говорю: «Вы, блин, чего, мне 16 лет, вы зачем мне это показываете? Звоните в прокуратуру, пусть они вам всё это рассказывают, вы вообще не имеете права меня в это носом тыкать». Ну и я ушла, прямо в тот день. Продержалась где-то до третьей пары и просто ушла. У меня психика не выдержала.
В последней школе уже училась на вечерней основе, и только там всем было пофиг. Там учились просто те, кто в свое время не доучился: взрослые люди, которые хотят аттестат получить. Вот там всем было вообще все равно.
О попытках суицида
Помощи никакой не было: ни школьных психологов, ни обычных. Она появилась, только когда я попыталась с собой покончить. Но это уже понятно: там на учет ставят, записывают тебя к психологу, ты ходишь к нему.
Всего у меня было три попытки суицида. Первая – в 14 лет. Два раза таблетки, один раз – резала вены. И каждый раз меня спасали.
И внезапно я осознала, что не могу так подвести родителей — они очень помогали. Если я умру, им будет очень больно, и друзьям моим тоже будет, которые появились. Кстати, в какой-то момент отец вообще предложил уехать из города, переехать к бабушке в Краснодарский край, но я сама не хотела переезжать, не хотела убегать.
Еще спасали книги. Вообще я люблю читать. Фантастику люблю. Последняя книга, которую я прочитала, называется «Синдром Алисы». Это про девочку-хакера, которая мстит своим старым друзьям за то, что они сделали с ней. Довольно интересная книга.
Любовь к чтению у меня именно из того периода жизни, когда я страдала от одиночества, жила по графику «дом-школа-дом». Единственное, что меня успокаивало, это книги. Я погружалась в них и всё. Как-то ко мне папа зашел и говорит: «На, Жюля Верна, «Путешествие к центру земли». Это моя любимая книга, я её как раз в твоем возрасте в первый раз прочитал. Зачекай». Ну, я и «зачекала», сидела и читала до утра. И как-то полюбилась мне фантастика и фэнтези.
Сама если пишу, то только для себя — веду дневники, это свои какие-то мысли в голове, это личное. Но может быть, когда-нибудь я напишу книгу. Я не знаю, что там будет, но это точно будет неземное что-то. Не про свою жизнь – здесь мне не о чем писать.
Сейчас я уже прошла тот возраст, когда мне хотелось покончить с собой. Потому что я поняла, что не готова убить себя и лишиться жизни, из-за того, что меня ненавидят какие-то люди. Кто они мне, почему я должна им что-то доказывать? Я буду просто жить для себя.
Я не какой-то «травмированный человек», я вполне себе адекватна, адекватно мыслю и понимаю, что у меня были ошибки, что мои попытки суицида это глупость, детство, романтизация суицида оттого, что тебе плохо. Я обычная девушка, просто со мной когда-то случилась плохая вещь в жизни, вот и всё.
Шлейф этой истории тянется до сих пор, и я не знаю, что с этим делать. Это как-то надо убирать. Хотя, я понимаю, он будет преследовать меня всю мою жизнь. Я смирилась.
Я думала о том, что может быть могла бы как-то помогать тем, у кого похожие истории. Но я просто не знаю, кто меня будет слушать, вот и всё. Я не пережила ничего такого сверхъестественного, многих насилуют, и похуже вещи делают. А со мной случилось то, что со мной случилось, потому что я была тупорылым ребенком.
О хороших людях и больших планах
Я никогда не думала, что начну как бы «хайпить» на своем прошлом. То есть это мне так говорят, что я «начинаю хайпить на этом». Но мне просто надоело жить так, как будто я просто лишняя часть общества. Я с этим ощущением постоянно.
Например, на улице узнают, типа: «Ооо, ты в ЦП снималась!». Бывает, подходят, предлагают сфотографироваться. Я этим не горжусь ни в коем случае, отказываюсь конечно.
Вообще, после всех этих лет меня уже мало что удивляет. Но вот когда пишут в личку и предлагают секс за деньги или сниматься в порно — это удивляет. Причем, видно, что люди взрослые. И их ведь ничто не останавливает: я же совершеннолетняя, можно предлагать.
Но благодаря этой истории и всему тому, что было потом, я нашла настоящих друзей, которые прошли со мной огонь, воду и медные трубы, можно сказать. Которые заступались за меня, которые не верили слухам. То есть они у меня теперь есть, и я рада этому. Во всем нужно искать свои плюсы, и я нашла их.
Сейчас у меня очень много планов. Во-первых, я хочу получить нормальное образование, а не просто 11 классов. У меня много идей, например, я бы хотела стать психологом. Помогать таким же девочкам или мальчикам, тем, кто пережил подобное. Я немного интересовалась тем, как на Западе устроена такая помощь, много смотрела всяких фильмов, читала книги про насилие, про то, как люди переживают это. Это интересно, но моя история, конечно, не похожа на те. Там людей реально насилуют и принуждают. У меня не так.
Еще я хочу переехать в Москву. Может быть потом еще куда-то – подумаю. Но вообще у меня есть мечта – с друзьями поехать в Амстердам. Там есть пляж из фильма «Достучаться до небес» — этот фильм мне прямо в душу запал, и очень хотелось бы там побывать.
Может быть, когда-нибудь захочу завести семью и детей. Но на самом деле есть страх, что я тоже не смогу уследить за ними, потому что мы живем в таком обществе. Сейчас секс на каждом углу.
И вот что я хочу ещё сказать. Всегда нужно быть сильным, какая бы ситуация ни была в жизни, нужно быть собой и идти дальше. Нельзя просто ставить на себе крест. Хочу жить для себя, творить для себя, для любимых людей. Чтобы люди видели, что, несмотря на события из твоего прошлого, ты – не плохой человек. И я хочу хотя бы некоторым людям это показать.
Над текстом работали: Даниил Фимин, Петр Своекоштный, при участии Артёма Колпакова и паблика «Лентач». Иллюстрации Лидии Веллес.
"
----
https://www.mk.ru/social/2019/03/19/koshmar-mashi-babko-zhertva-fotografapedofila-rasskazala-o-perezhitom.html"
Кошмар Маши Бабко: жертва фотографа-педофила рассказала о пережитом
Десятилетней девочкой она снялась в эротическом фильме — сейчас ее судьба сломана
Ирина Боброва
19.03.2019 в 19:01, просмотров: 103376
Заголовок в газете: Прокаженная Маша
Опубликован в газете "Московский комсомолец" №27930 от 20 марта 2019
Маша Бабко в десятилетнем возрасте снялась в эротических фильмах. На съемки девочку заманил ныне осужденный новосибирский фотограф Сергей Кропочкин. Сейчас девушке 20 лет. Маша согласилась рассказать нам, что она пережила и продолжает переживать после того, как ее снимки просочились в Сеть.
https://static.mk.ru/upload/entities/2019/03/19/19/articles/detailPicture/5a/68/4b/dd/4c99eb56cf61bf56da8739b879f9530f.jpgМария Бабко. Фото: instagram.com/mariia.babko2
Съемки у фотографа «дяди Сережи» продлилась два года. Прервались, когда режиссера посадили, его фотоателье «Сибирские мышки» прикрыли...
Страничку в соцсети Мария Бабко открыла недавно. Моментально набежали тысячи подписчиков. Под каждым постом девушки — сотни язвительных комментариев: «Когда новые видосы?», «Спасибо за детство». И, конечно, самый популярный вопрос: «Как поживает дядя Сережа?»
Дядя Сережа — 58-летний фотограф Сергей Кропочкин. В феврале 2014 года новосибирский суд вынесен обвинительный приговор мужчине. Его признали виновным в совершении 145 эпизодов насильственных преступлений сексуального характера в отношении несовершеннолетних девочек.
https://static.mk.ru/upload/entities/2019/03/19/19/articlesImages/image/ea/14/fa/22/445458628679c214018dcfea4fb84ed3.jpgфото: Соцсети Сергей Кропочкин.
Кропочкин являлся основателем фотостудии «Сибирские мышки». В ателье «творческого деятеля» обнаружили внушительный архив с изображениями обнаженных подростков. На протяжении 15 лет Кропочкин представлялся фотографом модельного агентства и заманивал девочек съемки. Сам тоже охотно снимался в откровенных сценах с детьми. Самой любимой его моделью была Мария Бабко.
«За самую откровенную съемку я получила 10 тысяч рублей»
Мы договорились об интервью с девушкой не сразу. Мария долго сомневалась, опасалась провокаций. Взяла время на раздумье.
— Давайте поговорим, — все-таки согласилась Бабко. — Я ни разу не давала интервью, не знаю, смогу ли все рассказать.
Первое, о чем я спросила, — насколько широкий резонанс получила ее история.
— Вы думаете, я прославилась только в Новосибирске? Ошибаетесь, — начала собеседница. — Судя по количеству негативных отзывов в мой адрес, мне кажется, мою историю знает вся страна. Все, что случилось со мной, не должно было получить широкой огласки, ведь уголовное дело засекретили. Тем не менее мои фото и видео попали в Сеть. Так мое имя прогремело на всю Россию.
Почему Бабко решила предать еще большей огласке свою историю, она объяснила просто: «Я устала. Мне делают недвусмысленные предложения, я получаю похабные комментарии в открытом доступе в Сети. Мне надоело прятаться и бояться своего имени. Я хочу, чтобы все узнали правду обо мне, и, возможно, тогда люди прекратят меня травить».
Я включила диктофон.
— Вы хорошо помните события того времени?
— Конечно.
— Но вам было всего 10 лет?
— Такое не стирается из памяти.
— С чего все началось?
— Я дружила с девочкой, которой было 12 лет. Однажды она предложила мне сфотографироваться для какого-то журнала. Правда, оговорилась, чтобы я все происходящее утаила от родителей. Попросила меня ни о чем не беспокоиться. Мы поехали встречаться с фотографом Сергеем Кропочкиным. Первая фотосъемка была в одежде. Ничего особенного. Но уже тогда я подумала, что это неправильно и, скорее всего, закончится плохо.
— Где все происходило?
— На съемной квартире.
— Каким вам показался Кропочкин?
— Он был вежливый, добрый. Как объяснить? Просто обычный доброжелательный мужчина.
— Он заплатил деньги?
— Да. За ту съемку выдал мне 500 или 1000 рублей.
— Школу вы не бросили?
— Нет. Я продолжала посещать школу, гулять с подружками. Моя жизнь практически ничем не отличалась от жизни обычных детей. За исключением тех моментов, когда я на пару часов забегала к фотографу.
— И часто вы к нему забегали?
— После первой съемки Кропочкин стал звонить мне на сотовый почти ежедневно. Из всех девочек, которые у него снимались, именно ко мне он обращался чаще всего. Мы встретились. Раз. Другой. Третий. Потихоньку-помаленьку подбирался ко мне. Со временем он приступил к съемкам на раздевание. Вскоре добрались до обнаженки.
— Почему именно к вам он так прикипел?
— По его словам, на меня поступало больше всего заказов. Почему? Это надо спросить у тех извращенцев, которые платили деньги за фильмы. Кропочкин объяснял, что я самая красивая, потому и востребованная.
— Кем были те заказчики?
— Кропочкин рассказывал, что заказчиками становились люди из разных стран. Ему присылали готовый сценарий фильма, он переводил с английского или немецкого. Снимал сам. Гонорар ему переводили каким-то хитрым образом. Как я поняла, деньги поступали на зашифрованные счета. Все было законспирировано.
— Как ваши родители не замечали, что вы где-то пропадали?
— Я выросла в многодетной семье: у меня еще три брата и сестра. Родители не могли каждому уделять пристальное внимание. Да и потом, Кропочкин соблюдал конспирацию. Например, я никогда не возвращалась домой поздно, старалась прийти до наступления темноты. Фотограф забирал девочек всего на пару часов и только днем. Родители не могли ничего заподозрить. Маме я говорила, что иду гулять с подружками, а сама ехала к фотографу.
— Кропочкин все тщательно продумал.
— Он был профессионалом в этом деле, действовал по отработанной схеме.
— Сколько денег вы получали за откровенные съемки?
— За ту съемку, которая получила широкую популярность в Сети и превратила мою жизнь в ад, я получила 10 тысяч рублей. В целом расценки у фотографа были не сильно большие. Наверное, он нас обманывал. Но тогда мне казалось, что платил много. Это сейчас понимаю, что выдавал мизерные гонорары, а сам зарабатывал прилично на своем бизнесе.
— На что вы тратили деньги в 10-летнем возрасте?
— На все, что видела. Покупала детские журналы, игрушки, ничего полезного.
«Я понимала, что делаю плохое. Но все равно шла»
— Сейчас видео с вашем участием до сих пор можно найти в Сети?
— Надо очень постараться, чтобы разыскать. Незнакомые люди постоянно просят меня прислать видео, фото. Но хочу заметить, что я снималась лишь в эротических эпизодах. Всех девочек после ареста Кропочкина возили на медэкспертизу, где проверяли на наличие девственности. Я была девственницей.
— Видимо, Кропочкин понимал, что за такие вещи ему могут дать большой срок?
— Получается, понимал, если не переступал грань. Но в его фильмах снимались и взрослые девочки. Возможно, в их случае происходили более серьезные вещи.
— Как быстро вы поняли, что занимаетесь чем-то запретным?
— Сразу поняла, что это плохо, нельзя такими вещами заниматься.
— Но продолжали ходить к фотографу?
— На какое-то время я прервала наше общение, перестала к нему ходить. Больше скажу — я стала его бояться, игнорировала его звонки. Но потом он меня уговорил, и я снова пришла к нему.
— Как уговорил?
— Кропочкин был хорошим психологом, знал подход к детям. У него получалось всех девочек уговаривать. Работал он всегда медленно, спокойно, близко не было никакого насилия и принуждения. После съемок он провожал нас до дома. Сейчас я не понимаю, как такое могло случиться в моей жизни.
— Сколько лет вы к нему ходили?
— Два года, пока его не арестовали. Когда мне исполнилось 12, все закончилось.
— У него была семья?
— У него была жена и взрослая дочь, которая жила во Франции. Он нам рассказывал о себе. С женой на тот момент он уже не жил.
— Сколько всего девочек прошло через его студию?
— Насколько я знаю, порядка 500 потерпевших было. Он ведь больше 10 лет этим занимался.
— Всех девочек нашли?
— Вроде всех.
— С остальными девочками вы продолжили общение?
— Нет, я ни с кем не общаюсь.
— На суде вы с потерпевшими не знакомились?
— Я знала некоторых девочек, но мы и тогда не тесно общались. А после ареста Кропочкина и вовсе разорвали отношения.
«Психолога девочкам не дали, решили, мы сами справимся с эмоциями»
— Как поймали Кропочкина?
— В тот день мы гуляли с девочками, отправились в детский клуб, где аниматоры проводили дискотеки, — вспоминает Бабко. — Там ко мне подошла подружка и сказала, что Кропочкина задержали. У одной девочки, которая к нему ходила, папа работал в полиции. Ее родители однажды обнаружили у дочери 1000 рублей. Это были деньги с ее первой съемки. Она все рассказала родителям. Так Кропочкина и накрыли.
— Как вышли на вас?
— Это было просто. При его задержании у него нашли компьютер, флешки, где хранились фото и видео. На допросе он назвал наши имена. Я до сих пор не знаю подробностей, но полицейские нашли всех девочек. Мы все в одном городе жили.
— Как родители отреагировали?
— Они не сразу узнали. К нам домой прислали повестку в полицию. Мы с мамой приехали в отделение. Там ей все рассказали. Когда родители обо всем узнали, им было очень плохо. Отец молчал, мама плакала. Они не понимали, как такое могло случиться с их дочерью и куда они смотрели. Потом начались разбирательства: меня с мамой возили на допрос, мы ездили по тем местам, куда Кропочкин нас приглашал, где снимались фильмы.
— Очная ставка у вас с ним была?
— Нет, у меня не было.
— Психологи с вами работали?
— Нет. Я общалась только со следователем-женщиной. Как мне показалось, она же заменила психолога. Но отдельного специалиста по этому делу девочкам не предоставили. Может, решили, что мы и так справимся с эмоциями и чувствами?
— На суде вы присутствовали?
— Я посетила только несколько заседаний, где речь шла обо мне. Суд проходил в закрытом режиме, лишних людей там не было. Когда выносили приговор, нас не пригласили.
— Кропочкин что-то говорил вам на суде?
— Он извинился перед нашими родителями и девочками.
— Вы думаете, он искренне раскаивался?
— Мне кажется, искренне.
— Его осудили на 14 лет. Считаете, это большой срок за такое преступление?
— Не знаю. По мне, так это огромный срок. Ему могли дать больше, но, видимо, не нашли оснований. В прошлом году от него пришло письмо. Он написал, как ему живется в тюрьме, извинялся. Интересовался моей жизнью, хотел, чтобы я отправила ответное письмо. Кропочкин думает подать апелляцию об условно-досрочном освобождении. Просил всех девочек подтвердить в письменном виде, что во время съемок не было насилия, никого не принуждали к этому. Ему надо было доказать, что мы не считаем себя жертвами.
— Вы ему ответили?
— Нет.
«Я боюсь находиться в обществе»
— Что произошло потом?
— Начался ад. Мне исполнилось тринадцать, Кропочкина к тому времени уже отправили в колонию. И в этот момент кто-то слил в Интернет видео и фото со мной. Все эти материалы тиражировались с бешеной скоростью. Вскоре вся школа знала, чем я занималась в 10-летнем возрасте.
— Как ваши одноклассники опознали вас? Вы же уже выросли.
— У меня узнаваемое лицо. Легко было опознать. Внешность моя практически не изменилась. Тем более одноклассники со мной общались с детства — они меня сразу узнали. Сначала принялись шушукаться за спиной, тыкали пальцем. Дальше — больше. Пошли унижения и оскорбления. Вы не знаете, как происходит детская травля? Везде все одинаково. Я плакала, сбегала с уроков, не приходила в школу… В какой-то момент я больше не могла этого терпеть и попросила родителей перевести меня в другое учебное заведение.
— У вас до этого момента были друзья в школе?
— У меня было много друзей. После этой истории их не стало. Со мной было стыдно не только дружить, но даже рядом стоять. От меня и потом все люди отворачивались, когда узнавали про прошлое. Это стадное чувство. Нормальное явление в подростковой среде.
— За вас никто из знакомых не заступился?
— Нет.
— Родителям рассказывали об этом?
— Конечно. Они знали, что меня травили. Отец забирал документы из школ, где я училась. В итоге сменила пять школ. Ни в одной не прижилась.
— В каждой школе вас травили?
— Поначалу в каждой новой школе никто не знал обо мне. Но история быстро передавалась из уст в уста через Интернет. Как только одноклассники узнавали, то начинали рассылать видео друг другу, рассказывать про меня небылицы. И травля возобновлялась с новой силой. Происходило это так. Приходила в школу в один день, ловила на себе косые взгляды, смешки за спиной — и сразу понимала, что все уже в курсе. Я быстро собирала вещи и покидала школу.
— Сколько времени длилась травля?
— Это длится до сих пор. Вы же видели, что мне пишут в Сети…
— Вы окончили в итоге 11 классов?
После смены пяти школ я решила пойти в училище: наивно верила, что там будет спокойнее. Но и туда вскоре долетела информация. Там вовсе неадекватно отреагировали все, в том числе и преподаватели. Помню, в тот день, когда видео кто-то разместил в виртуальной группе училища, меня вызвали в кабинет директора.
При разговоре присутствовали два преподавателя моего курса и замдиректора. Они развернули монитор компьютера в мою сторону, показали мне фото, которые оказались в Интернете. Устроили допрос, требовали объяснить, откуда это взялось. Я не сдержала слез. Не стала ничего объяснять. Лишь сказала: «Звоните в прокуратуру и выясняйте, если вам нужно». На следующий день я забрала документы из училища…
— Преподаватели разговаривали с вашими родителями?
— Они не вызывали родителей, не звонили в полицию. Просто тыкали меня носом в эти фотографии и требовали объяснений.
— Ваши родители отреагировали на их поведение?
— Документы мы пришли забирать вместе с отцом. Я ему не описала всю ситуацию. Просто сказала, что не могу там больше учиться из-за преподавателей. Думаю, он все понял. Папа всегда меня защищал. И в тот раз он наверняка им что-то пожелал на прощание. Я не присутствовала при их общении.
— Ваши братья и сестры вас оправдывали?
— Конечно. И они меня защищали. Драться, конечно, ни с кем не приходилось, но отбиваться от нападок в Сети мне помогали.
— Как вы вынесли это все?
— Приходилось тяжело. Я страшно переживала, что у меня нет друзей, много угроз поступало, в итоге психика надломилась. Тяжело было раз за разом терять друзей. Мне сложно было понять, почему меня ненавидели люди, я ведь ничего плохого никому не сделала. И в итоге я нашла один выход — уйти из жизни. Предприняла три попытки. Меня чудом спасли.
«Думаю сменить фамилию»
— Может, стоило уехать из Новосибирска?
— Папа предлагал. Я отказалась. Не хотела прятаться. Понимала: куда бы я ни переехала — рано или поздно слава обо мне все равно разнесется. И травля начнется с новой силой в любом другом городе. И что мне так всю жизнь бегать, будто я преступник? Это не жизнь. Меня ведь даже в Москве узнают. Недавно я приехала в столицу. Пока гуляла по городу, ко мне часто на улице подходили молодые люди: «Тебя Маша зовут? Можно с тобой сфоткаться?..» Я отказывала. Молча уходила. Мою историю знает в основном молодежь, особенно парни моего возраста и чуть старше.
— Сменить фамилию не думали?
— Сейчас буду менять паспорт, возможно, сменю и фамилию.
— Каким образом видео с вашим участием попало в Сеть, если уголовное дело рассматривали в закрытом режиме?
— Никто не знает. Существуют две версии: либо видео слили сотрудники полиции, либо разместили сами заказчики фильмов. Я больше склонна верить в то, что заказчики это сделали. Они ведь не только для себя покупали такие фильмы. Потом, наверное, перепродавали. Когда посадили Кропочкина, то многие из них потеряли заработок, начали зарабатывать на старых материалах. Ну и пошло-поехало.
— Пробовали удалить ролики из Сети?
— Удалить из Интернета очень сложно. По факту такие вещи должны баниться, это запрещено законом. Сейчас действительно сложно отыскать те ролики, но люди успели себе скопировать, до сих пор пересылают друг другу. Говорят, существует какой-то форум извращенцев, где бурно обсуждают меня…
— В фильмах Кропочкина принимали участие и другие девочки — почему народ замкнуло на вас?
— Понятия не имею, почему именно я стала предметом обсуждения. Может, потому что моих фотографий больше всего попало в Сеть? Людям показалось это веселым и смешным. Народ стал создавать мемы, решил посмеяться надо мной.
— Мемы вам тоже отправляли?
— Каждый день скидывали сотни картинок с моим изображением. В комментариях в соцсети до сих пор пишут: «Как поживает дядя Сережа?» — и кидают мем.
— Вы не отвечаете?
— Что я могу ответить? Доказывать и объяснять что-то — бесполезно. Эти люди все равно ничего не поймут. Им по кайфу копаться в чужом грязном прошлом. Никто из них не пытался вести со мной диалог.
— И бывшим друзьям вы не пробовали ничего объяснять?
— Так никто и не спрашивал. Сама я не оправдывалась. Смысл? Просто плакала и уходила. Переживала все в себе. Когда я повзрослела, то нашлись люди, которые узнали мою реальную историю. Вот так просто сами подошли и спросили. Я рассказала. Так у меня появились друзья. Их немного, но я ими дорожу.
— Молодой человек у вас есть?
— Есть. Он тоже в курсе. И любит меня настоящую. Впервые за 20 лет я доверилась человеку.
— Чем вы сейчас занимаетесь?
— До недавнего времени работала. Уволилась. Много куда устраивалась. Не получалось. Я мечтаю продолжить учебу. Из-за травли мне не удалось получить нормального образования. Из-за постоянных издевок я психологически не могла находиться в обществе моих ровесников. До сих пор боюсь массового скопления людей. Поэтому мне страшно поступать в институт. Если там травля повторится, я уже не справлюсь с собой.
— Как сложилась судьба других девочек?
— Все живы-здоровы.
— Они тоже становились предметом травли?
— Они столкнулись с подобными проблемами, но у них все прошло менее жестко. Во всяком случае, им дали спокойно жить и учиться. У некоторых сейчас есть мужья, дети.
— Они рассказывали свою историю кому-то?
— Думаю, нет. Постарались об этом забыть. Только мне никак не дают забыть прошлое.
— Когда у вас будут дети, вы расскажете им о том, что произошло с вами?
— Я долго думала об этом. Не хочу детей. Вряд ли стану рожать. Если с моими детьми случится что-то подобное, я вряд ли смогу им помочь.
"