Зверства натуралов

Список разделов

Описание: Все, что происходит вокруг

Сообщение #1041 John1989 » 05.08.2019, 00:13

Kokovanja писал(а) 04.08.2019, 13:05:зачем убивать, если можно отдать отцу?
Это же мелкобриташка, а не расеюшка. Там менталитет намного другий. К тому же махровая ювеналка, по сравнению с которой некая нелогичность опечественной опеки выглядит весьма блёкло.

Хотя и тамошние нынешние обыватели наверняка тоже в недоумении при всей их чопорности.
Kokovanja писал(а) 04.08.2019, 15:07:Социальный статус
Она и так шлюха. И думаю, что по уровню не куртизантка из квартала красных фонарей. Так что статус здесь так себе. Ну и если дети ей мешали, в детсад она их не водила, как я понимаю. Иначе проблемы столь великой не возникло бы. На няню денег не хватило. На аренду выездных аппартаментов тоже не нарабатывала. Думаю, что работала она на дому и не за большие деньги. Такая ситуация ещё ниже её роняет в глазах окружающих. И вот тут действительно странно, почему великая и ужасная для нормальных семей ЮЮ, в данном случае замешкалась. И почему после смерти первого ребёнка не провели стандартную проверку. Смерть-то странная довольно. Тут бы даже наш ленивый участковый-пофигист насторожился. Безотносительно ремесла мамы и неполной семьи.

Вообще любые детоубийцы мрази. Они заслуживают длительных и болезненных мучений. И не важно, при каких обстоятельствах это случилось, если это было намеренно. Будь то мать-феминиска, ситуативный преступник на голубом глазу или добрый либерал, утверждающий, что человек вправе сам разпоряжаться своей жизнью.
Дети - мой наркотик. Я испытываю кайф, когда они есть рядом, а когда их нет, у меня начинается ломка. Р-р-р-вау!
"Я так люблю свою страну и ненавижу государство" - Алексей Николаевич Толстой
John1989 M
Откуда: Я родом из Детства
Сообщения: 6393
Зарегистрирован: 05.01.2014

Сообщение #1042 Kokovanja » 05.08.2019, 00:36

Джон, Ау! Даже гуглить не надо, пересмотри хоть эту тему, в России ебанашек и ебанатов хоть жопой жуй.
Scio mе nihil scire, sed multa non sciunt eam etiam. (с) Socrates. https://www.youtube.com/watch?v=eXorwi4jZBo
Putler kaputt!
Kokovanja
Откуда: Из заветного места
Сообщения: 21033
Зарегистрирован: 01.11.2013

Сообщение #1043 John1989 » 05.08.2019, 00:55

знаю. Но у нас если отец доёбывает опеку, она реагирует. И если странная смерть, то проводят проверку и дознание.
Дети - мой наркотик. Я испытываю кайф, когда они есть рядом, а когда их нет, у меня начинается ломка. Р-р-р-вау!
"Я так люблю свою страну и ненавижу государство" - Алексей Николаевич Толстой
John1989 M
Откуда: Я родом из Детства
Сообщения: 6393
Зарегистрирован: 05.01.2014

Сообщение #1044 Hina » 06.08.2019, 00:12

Законно ли применение принудительных мер медицинского характера в амбулаторных условиях по отношению к отбывающему срок арестанту с диагнозом "гетеросексуальная педофилия"?
Hina
Сообщения: 353
Зарегистрирован: 07.10.2018

Сообщение #1045 Kokovanja » 06.08.2019, 00:23

"Законы"-то плодят, как горячие пирожки выпекают, так что ХЗ. (
Scio mе nihil scire, sed multa non sciunt eam etiam. (с) Socrates. https://www.youtube.com/watch?v=eXorwi4jZBo
Putler kaputt!
Kokovanja
Откуда: Из заветного места
Сообщения: 21033
Зарегистрирован: 01.11.2013

Сообщение #1046 John1989 » 06.08.2019, 03:14

Всё добровольно обязано быть, ежели дееспособен. Однако нередки случаи, когда без этого добровольного согласия на что-либо, становится трудно жить. Принудительное оно, это добровольное согласие. Я бы сказал, что большинство из того, что декларируется, как "С добровольного согласия пациента".
Дети - мой наркотик. Я испытываю кайф, когда они есть рядом, а когда их нет, у меня начинается ломка. Р-р-р-вау!
"Я так люблю свою страну и ненавижу государство" - Алексей Николаевич Толстой
John1989 M
Откуда: Я родом из Детства
Сообщения: 6393
Зарегистрирован: 05.01.2014

Сообщение #1047 Xisp » 07.08.2019, 00:35

Kokovanja писал(а) 04.08.2019, 13:05:Что-то я не въезжаю, зачем убивать, если можно отдать отцу? :wacko:

Алименты тогда платить придётся.
Не думай, что белочки могут сделать для тебя, думай, что ты можешь сделать для них- Я.
Те, кто готов поступиться свободой во имя безопасности, не заслуживают ни свободы, ни безопасности- Бенджамин Франклин.
Xisp M
Сообщения: 13831
Зарегистрирован: 20.01.2013

Сообщение #1048 Kokovanja » 07.08.2019, 00:39

А договориться нельзя? Ему же опека не отдавала, может он согласился бы без алиментов?
Scio mе nihil scire, sed multa non sciunt eam etiam. (с) Socrates. https://www.youtube.com/watch?v=eXorwi4jZBo
Putler kaputt!
Kokovanja
Откуда: Из заветного места
Сообщения: 21033
Зарегистрирован: 01.11.2013

Сообщение #1049 Kokovanja » 24.09.2019, 01:26

https://www.novayagazeta.ru/articles/2019/09/23/82057-ya-tebya-i-ubyu

Люди проявляют больше сочувствия, когда по федеральным телеканалам рассказывают подробности издевательств над детьми, которые в силу возраста не могут дать никакого отпора, как, например, в случае с 7-летней девочкой из Ингушетии, которую искалечила родная тетя. Но далеко не все жуткие истории освещаются на всю страну, отчего создается впечатление, что издеваться над детьми способны лишь единицы. При этом каждый четвертый родитель признается, что хотя бы раз бил своего ребенка ремнем — в таких историях, конечно, не будет шокирующих последствий, а их участники никогда не сравнят себя с героями телевизионных сюжетов.

Дата-отдел «Новой газеты» обнаружил, что больше 80 процентов преступлений против детей в России совершаются именно в семье.

Чтобы понять, что произошло в каждом из этих случаев, мы изучили более четырехсот судебных решений по статьям Уголовного кодекса об избиениях, истязаниях, убийствах и жестоком обращении с детьми, доступных в базе судебных решений ГАС РФ «Правосудие». Оказалось, что:

половина преступлений совершается родственниками и близкими людьми в состоянии алкогольного или наркотического опьянения;
поводами для избиений в «воспитательных целях», которые нередко заканчивались трагедией, служили мелкие провинности или неприязнь к своим детям;
для 40 процентов людей, избивших или убивших ребенка, суд признавал смягчающим обстоятельством беременность или наличие других детей у подсудимых;
если ребенка не убили или его здоровью не причинили тяжкий вред, даже когда истязания длились годами, подсудимые в большинстве случаев получали условные сроки или исправительные работы;
чтобы избежать ответственности за преступление, подсудимым, не причинившим серьезный вред здоровью, было достаточно помириться с жертвами. Суд прекращал уголовное дело, даже если в силу возраста решение о примирении за ребенка принимал его представитель;
после принятия закона о декриминализации домашнего насилия от уголовной ответственности стали освобождать даже тех родителей, которые истязали своих детей очень долгое время.

Как мы считали

Для анализа мы собрали все судебные решения, вынесенные с января 2016 года по июнь 2019-го, где преступления совершались против детей по статьям об истязании (ч. 2 п. «г» ст. 117 УК РФ), неисполнении обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего (ст. 156 УК РФ), умышленном причинении тяжкого вреда здоровью (ч. 2 п. «б» ст. 111 УК РФ), умышленном причинении средней тяжести вреда здоровью (ч. 2 п. «в» ст. 112 УК РФ), побоях (ст. 116 УК РФ) и убийствах (ч. 2 п. «в» ст. 105 УК РФ). Источник данных — ГАС РФ «Правосудие». Нам удалось собрать более пятисот судебных решений, где подсудимые признаны виновными или уголовное дело в отношении них прекратили в связи с примирением, декриминализацией и так далее. Случаи, когда вина подсудимых не была доказана, исключены из анализа. В итоге мы выделили 425 случаев, в которых речь шла о преступлениях, совершенных родственниками (мать, отец, бабушка, дедушка, тетя, дядя, брат, сестра) или близкими людьми (мачеха, отчим, сожитель или сожительница одного из родителей, опекуны) против детей (до 18 лет).
«Ложно понимая процесс воспитания»

Одним мартовским днем 2016 года классная руководительница третьеклассника Ивана позвонила его отцу. Она рассказала, что Ваня без разрешения берет чужие игрушки, и попросила объяснить сыну, что так делать нельзя. Вечером отец, вернувшись с работы, долго избивал Ивана деревянным прутом. «Воспитательная беседа» по просьбе учительницы закончилась для мальчика тридцатью ударами и угрозой отца отрубить ему руки топором. На следующий день Ивану стало плохо во время урока, он жаловался на головные боли, учителя заметили на его лице и теле ссадины. Школьника увезли в больницу. Позже отца Ивана признали виновным по 116 статье УК РФ (побои) и приговорили к исправительным работам на четыре месяца и ежемесячному удержанию в доход государства 10 процентов зарплаты.


Мелкое воровство, курение, употребление алкоголя, наркотиков и хулиганство, по мнению россиян, являются серьезными проступками со стороны детей. В таких случаях две трети опрошенных родителей, по подсчетам исследователей из Национального института защиты детства, считают допустимым физическое наказание ребенка.

Но, разбирая дела, мы обнаружили, что в 425 случаях преступлений против детей только в нескольких речь шла о так называемых «серьезных проступках». Чаще всего для объяснения причины, по которой родные или близкие люди совершали преступление, использовалась формальная фраза — «из-за резко возникшей неприязни». Впрочем, довольно часто ситуация описывалась и более подробно.

Поводом для избиений становился громкий плач ребенка, который мешал работать или выпивать. Родители били своих детей за нежелание ложиться спать или идти домой, за плохую успеваемость в школе или отказ в помощи по дому, за то, что ребенок не включил телевизор или мешал его смотреть. Совсем маленькие дети получали побои за то, что их вырвало во время еды или «с целью отучения от грудного вскармливания матерью».

В полночь в Ставропольском крае мужчина ругался со своей гражданской женой. Когда он начал нецензурно обзывать ее, сын женщины встал между ними и сказал: «Не кричи на мою маму!» Тогда мужчина, сдавив рукой шею ребенка, поднял его над полом и откинул в сторону. Мальчик ударился головой и коленями. Стороны помирились, и дело было закрыто.

«Из-за того, что заступился/заступилась за мать» — этот повод избить ребенка часто встречался в уголовных делах.

В 14 процентах всех рассмотренных судебных решений по факту насилия над детьми жертвами подсудимых были также их жены и сожительницы.
Иллюстрация: Наталья Ямщикова — специально для «Новой»

По мнению психолога, психотерапевта, профессора Международного Университета Флориды Алены Прихидько, бытовое физическое насилие над детьми имеет серьезные последствия:

«Существует достаточно большое количество исследований, которые доказывают, что бытовое физическое насилие может привести к тревожному расстройству, к депрессии. У очень чувствительных детей, которые находятся в ситуации постоянного насилия, появляются предпосылки для развития пограничного расстройства личности. При регулярных избиениях ребенок оказывается психологически травмирован. И последствием этой травмы, если вовремя не оказана помощь, может стать такое же агрессивное и жестокое поведение. Вырастая, ребенок начинает вести себя так же по отношению к другим людям. Сначала это проявляется в игре, а потом во взрослой жизни. При этом если человека били в детстве — это еще не означает, что он будет бить своих детей или кого-то еще. Прямой связи нет. Но есть связь между тем, что человека били, когда он был ребенком, и его желанием ударить, которое впоследствии возникает автоматически».

Второй шанс

В апреле 2016 года на заседании Подольского городского суда допрашивали 5-летнюю потерпевшую. Девочка рассказала, что, когда папа позвал ее домой, она не хотела идти. Тогда он начал бить ее ногами и руками, таскал за волосы и в итоге вырвал клок волос. Она говорила, что кричала очень сильно, но ее отца никто не остановил. И рассказала, что папа часто избивал маму. А ее брата Рустама не трогал, потому что тот успевал убегать.

При назначении наказания суд засчитал смягчающим обстоятельством наличие второго ребенка — сына Рустама, который быстро бегал. Аналогичные решения принимались судьями более чем в 40 процентах всех дел. Если у подсудимых были другие дети, которые не стали жертвами насилия, наказание смягчалось. При этом обычно совершение преступления по отношению к ребенку его собственным родителем признается отягчающим обстоятельством. Но сожителей, не усыновивших детей, это не касается, несмотря на совместное проживание.

Российское правоприменение устроено так, что судья может смягчить наказание за убийство ребенка, если у виновного есть другие дети. Это произошло в 24,4 процента случаев с людьми, осужденными по 105-й статье (убийство).

Так, в Подмосковье Орехово-Зуевский суд смягчил наказание отцу, который после долгой пьянки убил малолетнюю девочку ножом, усомнившись, что она его дочь. В Саратове суд тоже решил смягчить наказание матери, которая вечером дома употребляла спиртное, а ее малолетний сын раздражал ее своим плачем.

Она задушила ребенка подушкой и, «убедившись в его смерти», продолжила пить водку.

В 2015 году жительница Тулы родила третьего ребенка — девочку. В день выписки из роддома ее никто не встречал. Она пошла на автобусную остановку с ребенком, села на автобус и доехала до конечной. Когда вышла, увидела бетонную плиту, села и задумалась, что делать с этим ребенком: у нее уже есть двое детей, она не работает и третьего содержать не может. Как говорится в решении суда, еще один ребенок казался женщине «дополнительным источником дальнейших трудностей», поэтому она решила задушить дочь. Суд принял решение признать наличие двух других малолетних детей смягчающим обстоятельством.

Специалист по семейному и детскому праву, адвокат Антон Жаров, объясняет, что суд не может не признать смягчающим обстоятельством наличие несовершеннолетнего ребенка, потому что так прописано в законе. При этом, продолжает Жаров, «иногда суд смягчает наказание на один месяц. Но в ситуациях, когда преступление скорее было случайным, когда и до, и после человек вел себя хорошо, когда дети тянутся к родителю, когда детей много, — виновному могут сбросить и большее количество лет». Как считает адвокат, такие решения не лишены глубинного смысла: «Человек, имеющий детей, в большей степени будет стремиться к исправлению и возврату в семью, чем человек, у которого никого нет».
Без последствий

«Я вас сейчас поубиваю», — кричал отец семейства во дворе своего дома своей жене и несовершеннолетнему сыну, размахивая деревянной палкой с вбитыми в нее гвоздями. До этого он, будучи пьяным, избил сына и поссорился с женой из-за того, что она упрекала его за злоупотребление алкоголем. Другой отец таскал своего сына по квартире за уши, давил ногой ему на шею, когда тот падал. Третий подсудимый, помимо того что избивал дочь своей сожительницы, запер ее в багажнике машины. Все эти истории объединяет то, что уголовные дела были прекращены, потому что стороны помирились.

15 процентов уголовных дел по факту насилия над детьми были прекращены. Большая часть в связи с примирением сторон. В одном случае мать была освобождена от уголовной ответственности за избиение дочери, так как помирилась с представителем потерпевшей.

Адвокат Жаров считает, что возможность прекращения уголовных дел «в связи с примирением сторон» в случаях, когда речь идет о преступлениях против детей, это дыра в законодательстве. «Совсем без последствий такие преступления оставаться не должны. Но законом [примирение сторон] не запрещено, и некоторым судьям просто лень [разбираться]. Проще же написать постановление о примирении, чем приговор. Здесь вопрос даже не в том, простили человека или нет, а в том, что виновный уходит от наказания. Даже если ребенок простил своего родителя, у государства должно остаться право привлечь человека к ответственности. Иначе виновный получает неправильный сигнал», — полагает адвокат.


Несколько дел были закрыты с учетом принятого в 2017 году закона, который декриминализирует семейные побои. Изменения, внесенные в статью 116 УК РФ (побои), с тех пор избавляют от уголовной ответственности за насилие в отношении членов семьи («близких лиц»), если оно совершено впервые и не привело к последствиям, кроме физической боли.

Но как минимум одно решение из выложенных судами в открытый доступ описывает случаи систематического насилия, которое после принятия этого закона осталось фактически безнаказанным: отчим в течение года избивал двух пасынков. Один раз он даже бил ногой по ребрам уже лежащего ребенка. Вначале это уголовное дело было переквалифировано из 117-й статьи (истязание) в 116-ю (побои), так как у суда не было «объективных данных, что у подсудимого имелся единый умысел на причинение систематических побоев». А затем дело и вовсе было прекращено, так как, пока оно рассматривалась, успел выйти закон о декриминализации, и «преступность и наказуемость деяний подсудимого были устранены». При этом

обвиняемый бил детей неоднократно, и свидетели рассказывали об их психической подавленности и постоянном страхе. Однако суд не принял это во внимание.

Даже до декриминализации 116-й статьи большинство подсудимых, которых обвиняли в нанесении побоев детям (85 процентов), приговаривались только к исправительным или обязательным работам, чаще всего на 4 месяца.

При этом противники так называемого «антисемейного закона о шлепках», настаивающие на декриминализации побоев внутри семьи, много говорили о том, что несправедливо отправлять в тюрьму сорвавшегося родителя, который один раз ударил ребенка.

Но и до декриминализации наказания за избиение детей не были суровыми. Как говорил председатель Верховного суда Вячеслав Лебедев, уголовные дела за побои в отношении близких людей практически не возбуждались, а поступившие в суд в порядке частного обвинения прекращались за примирением сторон.

Адвокат Жаров отмечает, что после принятия закона о декриминализации виновных в побоях близких людей чаще привлекают к ответственности, так как сбором доказательств и подачей заявления в суд теперь занимается участковый, а не сама жертва. Как считает адвокат, вопрос неотвратимости наказания для предотвращения рецидивов важнее, чем его суровость. Однако под декриминализацию могут попасть и многократные избиения детей, несмотря на то, что это противоречит сути закона. Жаров подтверждает, что статьи 117 (истязание), 116 (побои) и 115 (умышленное причинение легкого вреда здоровью) часто перетекают друг в друга.

«Из 117-й статьи можно сделать несколько эпизодов 115-й или 116-й. Один раз зафиксировать побои, а остальные случаи подкрепить свидетельскими показаниями — «бил не раз». Но истязания со стороны родителей довольно сложно доказывать, — поясняет Жаров. — До сих пор многим людям, в том числе и судьям, надо объяснять, что детей бить нельзя. Систематическое избиение детей воспринимается многими судьями не как умышленное истязание, а как неправильно понятый процесс воспитания».
Читайте также
Хачатурян. Танцы с пистолетом. История одной семьи, воплотившая в себе самые страшные сюжеты последних десятилетий
Родительские обязанности

Не все статьи Уголовного кодекса, по которым судят за насилие над детьми, касаются побоев или убийств. По статье 156 проходят родители, которые не исполняли свои обязанности по воспитанию несовершеннолетних. В текстах решений по таким делам подробно описываются условия жизни детей. Они голодают, живут в неотапливаемых и грязных помещениях, у них нет одежды по погоде, нужных игрушек для развития. Детей не лечат, кормят не по возрасту, не соблюдают нормы гигиены. Их могут оставить одних на улице или дома с незакрытой дверью.

Маленькие дети из-за жизни в таких условиях приобретали серьезные заболевания. Некоторые погибали из-за неосторожности родителей: задавила ночью спящего ребенка, неправильно накормила, вовремя не отнесла к врачу. Именно по 156-й статье больше всего судят женщин. В 70 процентах судебных решений подсудимые были приговорены к исправительным или обязательным работам. Часто вместе с этой статьей родителей судили еще по 117-й (истязание).

Однако 156-я статья — это исключение из общей статистики. Чаще всего преступления против детей в семье совершали мужчины. 70 процентов подсудимых, признанных виновными в истязании, нанесении побоев, избиениях или убийстве, — это отцы, отчимы, сожители матерей, дедушки, дяди и братья.

В случае со 112-й статьей (умышленное причинение средней тяжести вреда здоровья) мы не обнаружили ни одного приговора, вынесенного женщине.
Читайте также
Скрепы: убойная сила. Как ставка государства на «традиционные ценности» провоцирует в обществе агрессию и что с этим делать
Орудия реальные, а сроки условные

После того как школьница пришла домой после уроков, мать попросила показать ее дневник. Увидев там неудовлетворительные оценки, начала ругать дочь.

Затем поставила перед выбором, чем ее избить: кочергой или цепью. Как девочка рассказала соседке, к которой сбежала после побоев, она выбрала цепь, потому что кочергой мама ее уже била и было больно.

Соседка подняла кофту на девочке и увидела на спине рубцы. Мать признали виновной и приговорили к штрафу.

Но обычно подобного «выбора» у детей нет. Чаще всего орудия «воспитания» тривиальны: бьют руками, ногами и ремнем. Но иногда — первым, что попалось под руку: шнурами от электроприборов, предметами для уборки (веники, швабры, щетки для пыли), деревянными палками и кнутами, ножами, хлыстами и скакалками, посудой (кастрюли, кружки, тазы), стульями, телефонами, обувью. В трех случаях мы обнаружили использование газового пистолета, биты и резиновой дубинки.

По мнению профессора Международного университета Флориды Прихидько, родители избивают детей по двум причинам:

«Родители или не знают другого способа воспитания, или не могут справиться со своей злостью. То есть, с одной стороны, им кажется, что побои — это единственное, на что ребенок реагирует, но это иллюзия. Когда родители приходят на терапию, они понимают это, потому что если бы этот метод был эффективным, не приходилось бы его применять постоянно по одному и тому же поводу. А с другой стороны, родители не справляются со своими эмоциями. Их агрессия скрывает несколько других чувств: это может быть тревога, страх, какая-то обида, стыд за ребенка. В Европе и США такая воспитательная норма постепенно уходит в прошлое. Есть тенденция прекращать телесные наказания, поскольку доказан их вред».

Только в случаях, когда здоровью ребенка был причинен тяжкий вред (статья 111), подсудимые чаще получали реальные сроки, чем условные. Если ребенку причинили средний вред здоровью — то больше 60 процентов приговоров — это условные сроки. А по такой статье, как систематические истязания, по сути пытки (статья 117), — более 70 процентов подсудимых получили условное наказание.

Именно по этой статье следствие подтвердило факты издевательств, а также сексуального насилия по отношению к сестрам Хачатурян со стороны их отца. О том, что он долгие годы издевался над дочерьми, знала соседка семьи. Она часто слышала крики из квартиры Хачатурян, но не вмешивалась, так как считала, что там «шло воспитание».
Scio mе nihil scire, sed multa non sciunt eam etiam. (с) Socrates. https://www.youtube.com/watch?v=eXorwi4jZBo
Putler kaputt!
Kokovanja
Откуда: Из заветного места
Сообщения: 21033
Зарегистрирован: 01.11.2013

Подросток поссорился с девочкой из соседнего класса и убил ее

Сообщение #1050 danger » 03.10.2019, 17:50

https://www.vesti.ru/doc.html?id=3195648&3195648
В подмосковной Балашихе убита 15-летняя девочка. По подозрению в совершении преступления задержан ее сверстник, учившийся с ней в одной школе. Подросток уже признался и раскаялся в содеянном.

На допросе школьник рассказал, что убил девочку из параллельного класса в ходе внезапно возникшего конфликта. Тело погибшей было найдено внутри заброшенного здания с травмой головы.

Возбуждено уголовное дело, в рамках назначено проведение нескольких экспертиз. Следователи намерены ходатайствовать об аресте подростка, сообщила ТАСС официальный представитель ГСУ СК по Московской области Ольга Врадий.
danger M
Сообщения: 1396
Зарегистрирован: 18.10.2013

Сообщение #1051 Xisp » 04.10.2019, 21:28

danger писал(а) 03.10.2019, 17:50:15-летняя девочка

Девушка это, как минимум.
Не думай, что белочки могут сделать для тебя, думай, что ты можешь сделать для них- Я.
Те, кто готов поступиться свободой во имя безопасности, не заслуживают ни свободы, ни безопасности- Бенджамин Франклин.
Xisp M
Сообщения: 13831
Зарегистрирован: 20.01.2013

Сообщение #1052 danger » 04.10.2019, 22:27

Xisp писал(а) 04.10.2019, 21:28:Девушка это, как минимум.
По нонешнему времени и в 21 подростком называют некоторые журнашлюхи
danger M
Сообщения: 1396
Зарегистрирован: 18.10.2013

Сообщение #1053 hanamaru » 03.11.2019, 00:22

Длинная история с кучей занимательных подробностей

https://www.facebook.com/photo.php?fbid=2315391935255065&set=a.228487407278872

Зоя Мельник
26 октября в 12:50 ·

ХРОНОЛОГИЯ КОШМАРОВ ОДЕССКОГО ПРИЮТА "СВИТАНОК"

Август 2019 года

Мне позвонил Лучезар Панфилов (парень - волонтёр, сирота, который помогает искать детей)
- Зоя, там такое происходит! - возмущенно и взволновано начал он.
Лучезар и так очень быстро говорит, а когда волнуется, говорит ещё быстрее, так, что ничего не понятно. Может поэтому я поначалу не хотела никак воспринимать услышанное?
То, что я услышала, никак не "налазило на голову"
Лучезар сообщил, что некие полицейские по вызову воспитателей приюта приезжают в "Свитанок" и истязают детей.
Первая мысль: «Да ну. Не может быть. По кнопке вызова может приехать только полиция охраны. Но они не имеют права»
Уже потом, выслушав объяснения свидетелей происходящего, я поняла - туда приезжает частная охрана. Которую воспитатели называют "Омон" и пугают детей.

В "Свитанке" живёт девочка Д. ей 13 лет, ребёнок с громадной жизненной трагедией.
От нее я узнала, что ее насиловали с 6-7 лет, избивали, продавали в сексуальное рабство маргиналам, за водку...
В Свитанке Д. искала для себя уют и тепло, спасаясь от избиений и сексуального насилия.
В том аду, в котором она существовала, у девочки выработалась модель выживания, как в джунглях - она позволяла пользоваться своим телом, чтоб к ней хорошо относились.
Поэтому в приюте у Д. были половые отношения с мальчиками "чтоб не били и не обижали", поясняла она.

Детям, которые пережили сексуальное насилие, нужна помощь хороших психологов, психотерапия, нужно помочь справиться с этой проблемой, нужно пережить травму.
Но вместо этого воспитатели Свитанка называли Д. шлюхой и сосалкой, а мальчики пользовались уязвимым психологическим состоянием девочки.
Ну и что хотеть от детей, которым никто ничего об этом не говорил, не занимался их половым просвещением?

Однажды Д. и мальчика 14 лет застали в кладовке за половым актом.
Воспитатели ничего умнее не придумали, как вызвать частную охрану.
То, что происходило далее иначе как «адом для детей» не назовёшь.

Несколько охранников вооружённых спецсредствами приехали на разборки с детьми-сиротами.
Детей этой группы собрали вместе, выстроили в ряд и стали прилюдно унижать Д. и мальчика. Их материли самыми унизительными словами, заставляя описывать процесс половых отношений.
Под угрозами заставили детей достать из мусорного ведра презерватив, который разрезали на две части. Заставили Д. и мальчика жевать этот презерватив.
Нижнюю часть, "с этой жижой" (цитирую слова девочки- свидетеля происходящего) заставили жевать Д.
Происходило это все на глазах у других детей и трёх воспитателей, которые стояли хихикали и способствовали издевательствам.

Затем Д. и мальчика стали бить, обливать холодной водой, стали бить детей электрошокерами и ремнём
Охранники-изверги пытали детей заставляясь под страхом приседать и держать книжки на вытянутых руках. До изнеможения..
Девочке, которая стояла "на шухере" так же досталось.

Узнав об этом, я говорю Лучезару, что это уголовка и нужно обращаться официально. И Лучезар пишет официальное заявление обо всем этом ужасе.

5 сентября 2019 г.
Я узнаю, что девочка Маша (тоже сирота), которая тесно общалась с детьми "Свитанка" рассказывает обо всех издевательствах с презервативом журналистам "1+1".
Журналисты начинают своё расследование.

25.09.2019
Утром мне в Facebook, с аккаунта Насти Шаповал написали две девочки, воспитанницы "Свитанка" - Мира и Лера.
Они рассказали о том, что их избивают воспитатели, что их побил полицейский Хмельницкого отделения полиции Крецул Андрей Георгиевич, мама Леры написала заявление в Хмельницкое отделение полиции. После чего Крецул снова избил Леру и под угрозами лишить маму родительских прав, заставил девочку дать объяснение что ее никто не бил. Брал при этом ее за горло и избивал...
Объяснение написанное под давлением девочка написала в присутствии заместителя директора Свитанка - Виталия Кондратюка.
Крецул обещал Лере, что будет приезжать в в Свитанок и испражняться на девочку
Вторую девочку, Мирославу, хватал за волосы, тянул к ногам и кричал: «Облизывай мне обувь, холуй"

Девочки были в отчаянии и просилименя помочь им. Ещё позже перезвонили и сказали, что терпение лопнуло и они хотят сбежать, было поздно, я уговаривала подождать и я что-то придумаю, что на улице опасно и т.д.
Увы, они меня не послушали и вышли на связь спустя время, уже когда сбежали.
Сначала говорили, что переночуют у родственников подруги, но потом оказалось что идти им некуда.

Ночью возвращать детей можно было только тем, кто объявил детей в розыск, а это как раз тот самый райотдел, где детей постоянно избивали, в том числе за уходы со Свитанка.

А вот утром можно было показать в главк полиции, к начальнику и замначальника ювенальной превенции - Капуляку и Ревуну, к нормальным ментам, отвезти туда, где есть нормальные психологи и нормальные сотрудники, которые умеют обращаться с детьми и умеют их опрашивать.
Но куда девать девочек ночью? Отправлять на очередные пытки издевательства в Свитанок? У меня места нет совсем. Я живу в малосемейке в квартире с дочерью
Звоню Лучезару и прошу приютить девочек. У него три комнаты, где проживают сироты - он, еще три девочки и его приемный брат.
Нужно сказать что Луч это человек который никогда не отказывал в помощи детям.

26 сентября 2019 г.
Утром детей я завезла в Главк полиции.
Мира очень сильно кашляла, жаловалась на боли в горле, слезились глаза.
После беседы девочек завезли в Хмельницкий райотдел для сложной процедуры снятия с розыска. Туда же приехала служба по делам детей Одесской областной администрации.
Я посоветовала Мире попросить вызвать ей скорую помощь, так как она болеет, имеет полное право обратиться за медицинской помощью и ей не имеют права отказать.
Тем не менее в службе по делам детей решили иначе и сказали Мире "ничего страшного, в приюте тебе станет лучше"
Тут же появился Крецул, который отвёл детей в кабинет, заставил Миру на видео говорить всякую чушь, что якобы Зоя Мельник заставила детей написать на Крецула заявление и что он никого на самом деле не бил.
В это время я звоню «103», но скорая отказывается ехать так как райотдел говорит, что помощь не нужна, а я ребенку «юридическое никто». Потом я бомблю жалобы на скорую. Скорая перезванивает, извиняется, но уже поздно...

Детей вернули обратно в Свитанок.
Затем дети пропадают со связи - у них отбирают телефоны администрация Свитанка читает нашу переписку.
Детей закрывают в карцер. Миру избивают. Вечером ее должны приехать "воспитывать" те самые "омоны"
Тем временем я нахожу маму Миры, Ларису. Она не сразу идет на контакт, так как про меня руководство Свитанка наговорило кучу гадостей.
Объясняю Ларисе ситуацию так как со Свитанка ей даже никто не позвонил.
Женщина запугана и боится куда-то обращаться, чтоб не навредить дочери, которую ей не отдают. Администрация грозила маме лишением прав на дочь. Кстати никаких оснований для лишения прав матери у службы нет, да и лишает не служба, а суд. Но человека , не знакомого с законодательством, легко запугать.

28 сентября 2019 г. - ночь.
В отчаянии Мира находясь в Свитанке, в надежде избавить себя от унижений умышленно выпивает химическое, дезинфицирующее средство "Блонидас" для того чтобы попасть в больницу.
Мире стало плохо, она начала рвать и попросила вызвать медицинскую помощь. А чтоб ее не отправили в психбольницу как суицидницу, сказала что отравилась винегретом.
Но так как в таких учреждениях,как правило, принято скрывать случаи травм, избиений и отправлений детей, поэтому скорую девочке не вызвали, а вместо этого укололи насильно анальгин с ношпой.
Девочке становилось хуже. Больше 5 часов она находилась без медицинской помощи. Она взяла у кого-то телефон ( ее телефон забрали, за то что она звонила мне), позвонила маме и попросила чтоб та помогла.
Мама позвонила мне. Было около 12 ночи когда мы приехали в приют и требовали вызвать ребенку скорую, в итоге они отказались и скорую вызывала я с мамой Миры.
Вместо скорой сотрудники Свитанка вызвали на детей, меня и Ларису охранников, тех самых "омонов", которые избивают и мучают детей.
И они приехали.. "омонами" оказались сотрудники охранного агентства"Центр".
Все события той ночи запечатлены на видео по ссылке
https://m.facebook.com/story.php?story_fbid=672523496591432&id=100015013636528

Миру с боями и шумом удалось госпитализировать. С ней в больницу поехала воспитательница, которая уговаривала медиков не госпитализировать девочку, а отправить обратно в приют.
Но медики в ту ночь отказались нарушать закон.
В больнице Мира рассказала маме о том, что после побега ее побили и показала следы побоев.

29.09. 2019
Утром позвонила мама Миры. Девочке стало хуже, подозревают внутренне кровотечение, отправили на слободку в хирургию.
Выезжаю к маме, забираю ее, едем в больницу. Мира выходит вместе с медсестрой, я их отвожу обратно в инфекционное отделение, после чего мы с мамой Миры отправляемся в тот самый злополучный Хмельницкий райотдел писать заявление.
Удивительно, но в дежурной части, вопреки приказу МВД 111, появляются посторонние люди, а именно тот самый сотрудник полиции Крецул, на которого жаловались дети.
Он обзывает меня "конченной овцой", после чего я включаю камеру и снимаю происходящее.
Передо мной демонстративно закрывают окошко. На мои просьбы дать матери направление на СМЭ, говорят что следователя нет и не будет ещё как минимум часов 5 и нужно ждать.
Но я зову журналистов, в том числе центральных каналов, которые заинтересованы происходящим, и маме тут же выдают направление на экспертизу.
Мы едем за Мирой в инфекционное отделение.
Миру не выпускают к маме, идём к глав врачу.
Глав врач говорит, что Мира будет ещё лежать в больнице около 3 дней, а потом посмотрим по результатам анализов.
На УЗИ у Миры диагностировали ожог слизистой.

Глав врач соглашается с доводами что надо мама не лишена прав, то может повезти ребенка на экспертизу, а потом вернуть обратно в больницу.
Но в этот день ехать уже поздно, экспертиза работает до 16- ти и мы договариваемся с глав врачом о том, что заберём девочку на экспертизу утром.

Вечером того же дня, около 22:00, в больницу приезжает сотрудник Хмельницкого отделения полиции Троскот Андрей Андреевич ( как оказалось позже, это напарник Крецула), смотрит на синяки девочки и обещает всех наказать.
Звонит маме и говорит что синяки итак видны, убеждает маму и девочку не ехать на экспертизу, мол, экспертиза не нужна.

30.09.2019
Утром мы приезжаем забирать девочку на экспертизу, но маме ее не отдают, девочку не выпускают, мы узнаем, что, оказывается, девочка уже внезапно здорова и ее выписывают.
Маму впускают внутрь.
В это время подтягиваются журналисты и мы ждём под дверью на втором этаже.
Позже приезжает на место директор "Свитанка" Инна Васильевна вместе с психологом и ещё одной сотрудницей "Свитанка". Маму запугивают лишением родительских прав, девочку психолог гладит по ноге, ласково уговаривает вернуться в Свитанок.
Девочка звонит мне. Плачет. Просит помочь.
Мама не знает что делать и кому верить.
Сотрудники Свитанка насильно пытаются забрать рыдающую девочку через черный ход вместе с запуганной лишенем прав плачущей мамой.

Но они успевают позвонить мне, мы с журналистами спускаемся вниз, видим картину как заплаканных маму и Миру уводят, Миру тащат за руки.
Мира кричит "вы не имеете права"
Увидев журналистов, эти гестаповцы отпускают девочку, на говорят что не пустят на экспертизу девочку.
Все это снимают журналисты

( Репортаж здесь : https://youtu.be/_ClVH0FZJcU )

Мама растерялась, Мира умоляет не отпускать ее в приют, показывает синяки на руках и рёбрах журналистам.
Я беру девочку за одну руку, мама за другую, сажу их в свою машину и увожу на экспертизу. Сотрудники "Свитанка" бегут за мной и снимают это на видео, далее в полицию поступает сообщение о том, что я похитила ребенка (чуть позже в отношении меня служба напишет заявление с требованием возбудить дело).
В общем, мы уезжаем на экспертизу.
Журналисты приезжают туда же.
Мира рассказывает журналистам и про "Омонов", и про избиения, и про жевание презервативов, табака и про многое другое.
Потом приезжает полиция (адекватная милая сотрудница ювенальной превенции), убеждается что никакого похищения нет, ребенок с мамой, мама прав не лишена и уезжает.
Мама забирает девочку домой.
С девочкой и мамой работает частный психотерапевт, который даёт свое заключение - с Мирой все в порядке. Работать нужно с семьёй, а не с ребенком.
Почему этого ранее не сделали все службы это вопрос.

2 октября 2019 г.
Вечером я вижу полицейские ориентировки о том, что со Свитанка снова сбежали дети - трое девочек возрастом 14, 13 и 17 лет - Настя, Д. и Таня.
Та самая Д., которую заставляли жевать презерватив.
Именно эта девочка потерпевшая от самого дикого, жестокого садистского преступления, которые там совершались.
Что интересно, несколькими днями ранее я интересовалась куда девалась девочка из приюта, дети рассказали что ее отправили в психбольницу.
Оказалось правда после того как девочка подвергалась пыткам, почти месяц она провела в психиатрии.
Законно ли находятся дети в психиатрической больнице - ещё один большой вопрос, так как дети неоднократно жалуются на то, что их туда закрывают, чтоб скрыть побои. Но об этом потом.

Я звоню Лучезару и сообщаю об этом.

- Та самая Д.? Может это какая-то подстава? - удивляется он

- Ну подстава или нет, все равно нужно найти - говорю я.
Он соглашается и выезжает на поиски.
Звоню Мирославе, которая в это время находится в аптеке с матерью, прошу помочь найти девочек и мы выезжаем.
Ездим по трущобам, ходим по паркам, по разным местам где могут быть дети.
Но их нет.
Чуть позже звонит Лучезар и сообщает о том, что детей нашли волонтёры поисковой группы "911"
Я звоню им, прошу пообщаться с детьми, мне отказывают, говорят что никого не находили.
Еду к организатору. Рассказываю то, о чем мне известно.
В итоге он соглашается и отвозит меня к детям.
Я отвожу детей в отдельную комнату.
Они рассказывают мне в мельчайших подробностях что происходит в Свитанке, случай с презервативом, как их били, как заставляли жевать табак.
Так я уже знаю называние охранной фирмы, скачиваю фото охранников с их сайта.
И дети опознают своих мучителей. Вот дядя Коля, а вот дядя Рома, рассказывают в мельчайших подробностях, кто приносил ножницы, кто обливал водой, кто бил мальчиков и т.д
Д. пугается от каждого звука и жеста.
Настя и Д.умоляют не возвращать их обратно. Куда угодно, только не в Свитанок.
Девочка Д рассказывает что она уже пыталась покончить жизнь самоубийством, так ее все это достало.

Думаем, думаем...
Ночью детей возвращать к садистам полиции или Свитанка не вариант.
Глубокая ночь.
Дети зевают. Д. вообще засыпает на ходу.
Решили, что вернем их утром, ни один закон не запрещает положить детей спать и это не преступление. Тем более детей,которые скрываются от самых настоящих садистов.

Утром позовём журналистов, представителя уполномоченного по правам человека, повезём в главк полиции, пусть разбираются! Такого быть не должно. Тем более девочка Д. должна наконец-то рассказать полиции о преступлениях, которые совершали против нее.

Хмельницкий райотдел будет покрывать Свитанок, мы это знали прекрасно.
Просим Лучезара оставить детей у себя до утра.
Он как всегда не отказывает.
Девочек ложат спать в отдельной комнате, вместе со сестрой Лучезара, в другой комнате спит его брат с женой.
Таня спит на одной кровати с Д., Настя на второй, на третьей спит Эмили ( сестра Лучезара).
Луч, переживая из-за происходящего, ходит на улице. Пьет кофе. Думает..

3 октября 2019 г.
На утро Лучезар просит побыстрее приехать забрать девочек, так как возле дома крутятся непонятные люди.
Я забираю детей. Они не успели позавтракать, а я спешила, забыла дома деньги.
Звоню друзьям-рестораторам, они кормят детей, зову туда журналистов, звоню уполномоченному по правам человека, едем все вместе в главк полиции, к руководству ювенальной превенции в Одесской области.
Мы проходим в кабинет начальника, около часа дети общаются там в кабинете начальника ювенальной превенции Одесской области Виталия Капуляка, его зама ДмитрияРевуна, регионального представителя уполномоченного по правам человека Людмилы Ямщиковой, Александра Сопельника и Элины ( я не помню фамилию) из поискового отряда 911
Девочка Д. жалуется на боль в животе. Договариваемся что ребенка, который больше всех пострадал от насилия, отправят в больницу.
Людмила Ямщикова обещает проследить, чтоб служба по делам детей это выполнила ( а не как в прошлый раз с Мирой)
.
Около 13 часов детей отвозят в тот самый злополучный Хмельницкий райотдел , как инициатору розыска, без вариантов по-закону.
Возле райотдела крутится тот самый Крецул, он шепчется о чем-то с другими общественниками, косясь на меня.
Приезжает скорая помощь и забирает девочку Д.в больницу.
Она прижимается худеньким руками к окну и плачет, шепчет "я боюсь"..и тут к ней в машину садится тот самый сотрудник Хмельницкого ОП Троскот Андрей Андреевич, напарник Крецула.
Я заподозрила неладное..и не зря. Не смотря на жалобы ребенка и на раны на ноге, не смотря на жалобы и мольбы не возвращать, девочку вернули обратно и отправили в "Свитанок"
Девочку Таню ( 17 лет) , которая хотела ехать восстанавливаться в училище, где ранее училась, так же забирают обратно в Свитанок..
А Настю приехала забрала мама.

4 октября 2019 г.
Ночью (примерно в 02.00) в том самом Хмельницком отделении полиции вдруг появляется заявление о том, что Таню изнасиловали.
Около 13.00 я узнаю о том, что у Лучезара проводят обыск сотрудники Хмельницкого отделения полиции.
При этом Лучезара не пускают в комнату, в которой проходит обыск, понятые - поднятые с ближайшей наливайки, в комнате с выключенным светом проходят какие-то странные действия, что-то брызгают, что-то изымают.
Я звоню адвокату, общественникам, журналистам, которые отправляются на странный обыск.
От детей узнаю что Д. после возвращения в приют опять избили. Закрывали на сутки в подвале. А потом отправили в приют, который подконтрольный начальнице отдела службы по делам детей Светлане Кузнецовой (которая, собственно, сценарист всего происходящего), которой ранее дети жаловались на охранников и на избиение, но она ничего не предпринимала.

10 октября 2019 г.
Светлана Кузнецова, зам. директора ЦСПРД (Свитанок) Виталий Кондратюк, берут девочку Таню, которая якобы илнасилована и везут ее на шоу "Стосуеться кожного", где на всю страну кричат про плохих правозащитников, изнасиловавших ребенка.
Показания детей не сходятся, но кому это интересно.
Главное кричать об изнасиловании.
Заодно отвлечь внимание от реальных преступлений в Свитанке.
На передаче присутствует бывшая воспитанница Свитанка Катя Букалова, которой не дали сказать ни слова, маму Миры публично и необоснованно обвиняют в невыполнении родительских обязанностей.
После передачи редактор, накануне бьющая себя в грудь и обещающая помочь защитить детей на глазах у той же Кати мило щебечет с руководством Свитанка, в то время как рыдающая Катя, понимая что взрослые в очередной раз обманули, уходит прочь.
После передачи, вернувшись в приют, Таня, которую якобы насиловал Луч, пьёт алкоголь, спокойно выходит из приюта за сигаретами а чуть позже...вскрывает себе вены.
Сейчас Таню тоже спрятали в психиатрическую лечебницу...
Дети говорят, что скорую вызывали, но девочку госпитализировали не сразу, видимо опять пытались скрыть факт попытки суицида.
В попытках скрыть преступление, руководство Свитанка вступив в преступный сговор с областной службой по делам детей и сотрудниками Хмельницкого отделения полиции, вооружившись самыми детьми, совершает все больше и больше преступлений и думает что все это сойдёт с рук, как обычно.
На данный момент загнали сами себя в тупик, заврались, и подобно крысе, загнанной в угол , пытаются покусать всех, кто знает про их преступления, включая детей, которыми вооружились.
hanamaru
Сообщения: 286
Зарегистрирован: 27.01.2013

Сообщение #1054 мuмonpoxoдuл » 03.11.2019, 00:55

Не понятно, зачем это все надо Лучезару.
Ну разве что тоже "психический".
мuмonpoxoдuл F
Сообщения: 6692
Зарегистрирован: 19.09.2019

Сообщение #1055 Sphynx » 03.11.2019, 01:37

Может, бывший детдомовец.
Sphynx
Сообщения: 15277
Зарегистрирован: 14.06.2013

Долбоебизм натуралов

Сообщение #1056 Kokovanja » 10.12.2019, 17:51

Никто не может помочь ребенку там, где правят деньги и связи

Маленькая девочка по воле своих богатых родителей с рождения живет в частной клинике. Не выходя за ее пределы ни на шаг. Последние несколько месяцев, насколько мне известно, ее мама даже запретила выводить ее из палаты на прогулку в узкий дворик клиники. Единственная реальность — которую эта девочка знала с детства помимо палаты и коридоров больницы.

Всю жизнь с рождения (кроме пары дней дома один раз) эта девочка живет в отделении патологии новорожденных. Ей почти шесть. Она не видела в жизни практически никого никого, кроме младенцев, врачей и своих нянечек.
Она совершенно интеллектуально и физически сохранна.
Это в целом _совершенно здоровый ребенок_.

Прочтите пожалуйста текст по ссылке.

И давайте вместе добьемся того, чтобы узницу, заточенную деньгами и странными идеями своих родителей (они считают, что девочка тяжело больна, при смерти, инвалид «которая родилась без мозга и внутренних органов»), выпустили на волю и дали ей шанс на жизнь в мире. Я представляю насколько для нее увидеть большой мир, увидеть других детей, не младенцев и не взрослых, увидеть кошку, настоящую, а не игрушки, и не на картинке — будет шоком и тяжелым потрясением. Но чем позже она выйдет из заточения тем меньше шансов у нее сохранить психику в норме.
Ей уже почти шесть.

Добавлено спустя 40 секунд:
Клиника в центре «Мать и дитя» на Севастопольском проспекте Москвы работает до восьми вечера. Когда кончается поток пациентов, а персонал расходится по домам, из палаты стационара на третьем этаже выходит пятилетняя С., спускается по лестнице, держа за руку няню, и садится в детском уголке у регистратуры играть с игрушками, с которыми целый день до нее, ожидая приема врача, возились захворавшие дети.

В распоряжении С. пластиковая доска с цветным маркером, кубики, детский розовый стул, салатовый стол. Косоглазая синяя пони скачет по его гладкой поверхности в девочкиной руке. Настоящих пони С. никогда не видела. Не видела и того, как обычно дети играют с игрушками. Со своими ровесниками С. никогда не общалась: всю свою жизнь — пять с половиной лет — эта девочка провела в стационаре клиники на Севастопольском проспекте. Она знает, что на свете есть коты, собаки, лошади, лес, море, трамвай и даже метро, но ничего этого своими глазами не видела. Самое дальнее расстояние ее путешествий — от крыльца клиники до КПП со шлагбаумом, это метров триста.

Родители С. уверены: дочь неизлечимо больна, пребывание вне стен больницы представляет для нее смертельную опасность. Врачи, наблюдающие девочку с рождения, утверждают: С. абсолютно здорова, а каждый день в стационаре лишает ее шанса на возвращение в нормальную жизнь. Битва за С. уже несколько месяцев идет во внешнем мире, не меняя привычного распорядка ее дня: утренний обход, завтрак, уборка, чтение, игры и раскраски с няней, которая раз в двое суток сменяет другую, потом обед, дневной сон, чтение и раскраски, вечером — игры в опустевшем детском уголке у регистратуры, ужин, мультик и сон. Все это — изо дня в день, пять с половиной лет в дорогой больнице.

* * *
«Вот девочка, родилась позавчера весом около килограмма, роды стремительные, угроза гибели и мамы, и плода», — говорит акушер-гинеколог, профессор, академик РАН, основатель и руководитель сети клиник «Мать и дитя» Марк Курцер. Он указывает на крошечного — размером с ладонь — ребенка в полумраке ритмично покачивающегося прозрачного кювеза, накрытого сверху пеленкой. Мама новорожденной сидит перед кювезом и не отрываясь смотрит на дочь.

Меня поражает крошечный памперс, что надет на эту крошечную девочку — разве такие маленькие бывают? И то, что над кювезом висит и крутится поющая игрушка, которую младенец совершенно точно не видит и не слышит. Спрашиваю: «Зачем?» — «Чтобы было ощущение комнаты новорожденного, какой она бывает дома. У нас уютно», — Курцер отечески похлопывает то меня, то маму новорожденной по плечу и продолжает рассказывать про пациентку: было кровотечение, экстренная операция, но удалось сохранить жизнь и ребенку, и матери. «Сейчас идет процесс выхаживания, все уже стабильно, точно так же, как было у девочки С., — говорит Курцер. И, приподняв бровь, добавляет: — Ну, вы меня понимаете?»

Перед профессором сложная задача. Я прошу Курцера рассказать мне о девочке С., у матери которой он принимал роды в конце марта 2014 года. Но говорить о том, что произошло с ней, врач не может — это медицинская тайна. Родители С., клиника Курцера и сам профессор уже участвуют в нескольких судебных тяжбах. Врач опасается новых.


Иван Клейменов для «Медузы»
Семья С.
До рождения С. в семье Татьяны Максимовой и Юрия Зинкина уже было трое сыновей: старший родился в 2003-м, средний — в 2008-м, младший — в 2011-м.

К 2014-му Татьяна и Юрий многое пережили: Зинкин попал в тюрьму за то, что занимался выводом денег за границу. Как следует из материалов его уголовного дела, в конце 1990-х он и его партнеры регистрировали фирмы-однодневки, заключавшие липовый договор с клиентом, которому было нужно вывести деньги; затем фирма-однодневка переводила деньги на счета латвийского банка ABLV (в процессе ликвидации с 2018 года), а затем — на европейские счета клиента. Объем выведенных Зинкиным средств следствие оценило в один-два миллиарда долларов, но суд признал легализацию только 18 миллионов долларов. В 2005-м Юрий Зинкин и его партнер Сергей Барышников были осуждены «за отмывание средств в составе организованной преступной группы» на семь лет. Еще их один партнер — Владислав Дудко — скрылся в Великобритании. Точную дату освобождения Юрия Зинкина установить не удалось.

В 2009–2012 годах Юрий Зинкин, судя по информации из открытых источников, был совладельцем агрофирмы «Пирогово», которая владела 3103 гектарами в Мытищинском и 351 гектаром в Пушкинском районе Подмосковья. К 2019-му часть участков распродали под коттеджи. Кроме того, у Зинкина был бизнес в Калининградской области — там принадлежащая ему компания купила земельный участок в городе Балтийске (следует из данных базы «СПАРК-Интерфакс»).

Немногочисленные знакомые семьи на условиях анонимности рассказывают, что Татьяна Максимова с сыновьями уединенно живут в квартире одного из престижных домов на севере Москвы; живет ли с ними Юрий Зинкин, «Медузе» выяснить не удалось. Все сыновья Зинкина — Максимовой находятся на домашнем обучении и не посещают школу. Репетиторы приезжают к мальчикам домой.

Близкие семьи говорят, что детей воспитывают достаточно строго: они ограничены в пользовании гаджетами и общении с одноклассниками. По словам одной из знакомых Татьяны Максимовой, ни один из сыновей Татьяны и Юрия не покидает Москвы даже на каникулах: «Татьяна говорит, что им никуда отлучаться нельзя, поскольку они аллергики и не переносят никакого воздуха, кроме столичного». Также, по ее словам, «Максимова совершенно помешана на медицине: детям ежегодно делают МРТ, берут все анализы, все в семье постоянно обследуются, потому что мама опасается любых болезней».

Семью Зинкиных-Максимовых хорошо знают в Покровском ставропигиальном женском монастыре, где хранятся мощи святой Матроны Московской. Там уверяют, что Татьяна часто приезжает в монастырь поклониться мощам святой Матроны, супруги много жертвуют на храм и связанные с монастырем благотворительные нужды, исправно посещают церковные службы, причащаются. Татьяна обычно появляется без макияжа и чаще всего носит скромную черную одежду.

И у Татьяны Максимовой, и у Юрия Зинкина живы родители. Бабушки и дедушки живут отдельно, дети им деньгами не помогают. Если верить рассказам знакомых семьи, с внуками бабушки и дедушки практически не общаются. Отец Максимовой с ее матерью в разводе. Отношения с мачехой, которая официально не замужем за отцом, у Татьяны не сложились с самого начала.

Мать и дитя
Всех троих сыновей Татьяна Максимова рожала у самого, пожалуй, именитого акушера-гинеколога страны — Марка Курцера. Забеременев С., Максимова также наблюдалась в перинатальном медицинском центре «Мать и дитя» (ПМЦ) у того же Курцера. О том, что произошло в конце марта 2014 года, Курцер не имеет права рассказывать, а за Татьяну говорит ее адвокат Ольга Лукманова: «По личным подсчетам мамы, роды произошли на 23-й неделе, однако по документам, которые есть в ПМЦ, девочка родилась на 25–26-й неделе».

Разница в три недели в случае с недоношенным младенцем принципиальна. К 23-й неделе все органы и системы у плода заложены, но не могут выполнять свои функции. Окончательное созревание органов и систем плода — речь о дыхательной системе, органах зрения, слуха, нервной системе и железах внутренней секреции — происходит после 25-й недели. Также важно, что у детей, рожденных на 23-й неделе беременности, масса тела меньше килограмма, а те, что родились на 28-й, весят в основном больше. Чем дальше от 23-й недели и ближе к 28-й, тем выше вероятность отсутствия грубых нарушений развития, влекущих за собой серьезные — вплоть до глубокой инвалидности — проблемы в будущем.

Марк Курцер гладит молодую маму, сидящую у кювеза с малышом, по плечу розового халата: «Леночка, как самочувствие?» Женщина смотрит на доктора со смесью благодарности и тревоги: «Хорошо, сейчас уже лучше, спасибо». Курцер улыбается. Опять спрашивает: «Леночка, почему вы не уходите домой? Вы у нас уже пару недель, так? Ребенок стабилен, все хорошо. Почему не выписываетесь?» «Страшно», — отвечает женщина и опускает глаза.

Обычно сильно недоношенные дети остаются в палате интенсивной терапии на месяц-полтора, потом наблюдаются в отделении патологии новорожденных, затем их выписывают домой.

В случае С. поначалу все шло именно так. Родившаяся в конце марта 2014 года в результате экстренной операции девочка весом чуть больше килограмма в начале июня была отпущена с мамой домой. Дома, по разным сведениям, малышка провела от двух дней до недели. А затем Максимова вернула ребенка в клинику. Со слов медицинского работника, наблюдавшего С. в 2014-м, но опасающегося назвать свое имя, Татьяна Максимова заявила, что дома у девочки случилась внезапная остановка дыхания. На медицинском языке это называется апноэ новорожденных — и действительно часто встречается у недоношенных детей, однако не является причиной для госпитализации.

Тем не менее С. положили туда, откуда она только что вернулась домой, — в отделение патологии новорожденных, в платную палату. Татьяна Максимова с дочерью не осталась, сославшись на необходимость заниматься другими детьми, общую занятость и слишком тяжелое состояние девочки. Юрий Зинкин оплатил для С. отдельную палату семейного пребывания. Но вместо матери с девочкой осталась в спешном порядке нанятая няня. По словам родственницы семьи, всем — сыновьям, бабушкам и дедушкам — объявили, что С. неизлечимо больна и должна оставаться в стационаре.

— Татьяна сказала, что девочка — глубокий инвалид, не жилец, что у нее какие-то проблемы со здоровьем, несовместимые с жизнью, — говорит один из родственников С., попросивший не называть своего имени.

— И вы поверили?

— Да, мы поверили, — качает головой, — когда родная мать говорит, что ее ребенок при смерти, можно не поверить? Когда мы с ней стали спорить, она сказала: «Кто скажет, что С. здоровая, тот мой личный враг. Не может быть здоровым тот, у кого нет ствола головного мозга, а у С. — нет» (человек не может существовать без ствола головного мозга, — прим. «Медузы»).

Так С., по взаимному согласию врачей и родителей, осталась в центре «Мать и дитя», в палате стоимостью — с питанием и медицинским сопровождением — около одного миллиона рублей в месяц. Между родителями и клиникой официально заключили контракт, по которому отец С. Юрий Зинкин переводил на счет центра деньги. Работу круглосуточных нянь родители оплачивали отдельно.

Родственникам Максимова повторяла, что судьба С. «в руках промысла Божьего». Одна из родственниц рассказывает, что, когда С. было три-четыре месяца, Максимова встречалась с игуменьей Феофанией из Покровского ставропигиального женского монастыря и та сообщила, что С. фактически умерла, то есть стала ангелом божьим, но жизнь на этом свете в ней теплится только благодаря заступничеству Матронушки. «Был момент, когда, насколько я знаю, еще живой девочке было подобрано место на одном из центральных московских кладбищ», — рассказывает женщина.

Со слов одной из нянь С. (из опасения преследования со стороны родителей женщина попросила не называть ее имени), мама навещала девочку «от силы раз в месяц», продолжительность визита редко превышала две — пять минут. С 2017 года Максимова перестала появляться в центре, это подтверждают врачи клиники и персонал, находящийся при С. круглосуточно.

По настоянию матери духовником С. стал и. о. настоятеля храма Живоначальной Троицы при бывшем приюте братьев Бахрушиных в Москве, протоиерей Ростислав Ярема. Он рассказал «Медузе», что «не видел в С. ничего необычного, каких-либо заметных глазу заболеваний или отклонений», но «в дела семьи не вмешивался и никогда не задавал вопросов», почему внешне здоровая девочка живет в больнице. Отец Ярема в течение всех этих лет регулярно навещает С. в клинике, прямо в палате причащает.

Когда С. исполнилось четыре месяца, ее впервые в больнице навестил дедушка со стороны матери. Увиденное его ошеломило: С. ничем не отличалась от здоровых детей, а значит, слова матери о том, что девочка «даун», «олигофрен», что у нее «отсутствует часть мозга, почки» и есть другие, несовместимые с жизнью заболевания, как минимум не совсем точны.

По словам одного из родственников, дедушка стал навещать внучку регулярно. Однако всякий раз для посещения С. ему требовалось получать разрешение Максимовой. Покидать медицинское учреждение девочке, чтобы, например, сходить в парк или просто погулять по улице — с дедушкой или няней, — мать, тем не менее, запрещала.

Когда С. исполнилось два года, к ней в больницу впервые приехала бабушка со стороны отца Юрия Зинкина. И тоже стала иногда ее навещать. Во время одного из визитов в палату вошел лечащий врач девочки и на прямой вопрос бабушки о состоянии здоровья С. прямо ответил: «У вас совершенно здоровая девочка, вы разве не знали? Вы хотите ее взять?» Бабушка ответила: «Конечно, хочу». Вернувшись домой, родители Юрия Зинкина позвонили сыну. Разговор был коротким и грубым: Зинкин посоветовал родственникам не лезть в его жизнь. Затем свекрови перезвонила Татьяна Максимова. И отношения были разорваны.

По словам Максимовой, переданным через адвоката Ольгу Лукманову, «С. тяжело больна, в любой момент с ней может что-то случиться, она может умереть, поэтому всегда должна находиться в шаговой доступности от реанимации». Со слов персонала, сотрудники ПМЦ и лично профессор Курцер неоднократно предлагали Максимовой помочь с медицинским оборудованием на дому, иногда даже речь шла о возможности организации круглосуточного дежурства реанимобиля под окнами квартиры, но Максимова то ли не поверила этим обещаниям, то ли не захотела воспользоваться предложением.

За пять лет своей жизни С. сменила три отделения клиники «Мать и дитя»: реанимацию, отделение для новорожденных и, наконец, на шестом году жизни была переведена в отделение для «детей старшего возраста (так в клинике называют стационар для тех, кому больше двух лет; он появился недавно). Но переведена лишь формально, по документам — фактически же девочка как жила, так и живет в младенческом отделении на третьем этаже ПМЦ.

— Почему С. находится в больнице? — спрашиваю у Марка Курцера.

— Потому что вначале были медицинские показания, а потом родители не хотели забирать ее домой, называя разные причины. У нас же нет правового механизма, по которому мы можем насильственно выставить пациента — несовершеннолетнего, подчеркиваю, пациента — на улицу, — говорит Курцер.

— Но за пребывание С. ваша клиника получала огромные деньги.

— Родители оплачивали наши услуги в соответствии с условиями заключенного договора. С 21 марта 2019-го клиника прекратила договор — мы выписали ребенка из стационара. Сейчас оплата за проживание и питание девочки вместе с нянями в центре не взимается, поскольку юридические отношения прекращены, — говорит Курцер.

— Если вы ее выписали, почему она все еще здесь?

— Физически забрать ее могут только родители. А они этого не делают. Патовая ситуация.

В марте 2019 года дедушка С. со стороны матери был единственным человеком, поздравившим С. с днем рождения: он подарил девочке торт, цветы и игрушку.

Ребенок в тюрьме
В самом начале 2019 года руководитель благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Елена Альшанская получила на условиях анонимности информацию от двух близких к девочке людей (речь о сотруднике центра и близком знакомом семьи) о том, что в перинатальном центре круглосуточно содержится без родителей здоровый ребенок.

«Те, кто к нам обратился, — рассказывает Альшанская, — просили помочь вытащить ребенка. Честно скажу, сначала я этому рассказу не поверила, настолько невероятно это звучало. Сперва мы попытались выйти на руководство клиники, потом на органы опеки. И шаг за шагом старались распутать этот клубок. Постепенно стало ясно, что если бы родителями С. были люди, не готовые оплачивать многомиллионные счета за пребывание ребенка в клинике, то проблема разрешилась бы быстро — изъятием ребенка на следующий день после того, как они отказались его забирать из больницы. В этом случае С. могла бы давно уже жить в семье родственников или в приемной семье. Но этого не произошло».

Попытки наладить контакт с родителями и руководством ПМЦ ни к чему не привели. В районной опеке Черемушек (там прописана Татьяна Максимова) фонду «Волонтеры в помощь детям-сиротам» ответили, что не видят никаких угроз жизни и здоровью С. в связи с тем, что ребенок находится в клинике. В начале февраля 2019 года Альшанская обратилась в Черемушкинскую межрайонную прокуратуру и в управление СК по Юго-Западному округу Москвы.

«Мы просили проверить, не нарушаются ли права ребенка на жизнь и воспитание в семье, а также причину, почему здоровый ребенок пять лет не выходит из медицинского стационара. Это очевидное нарушение прав и интересов ребенка: девочка находится в стерильных и не ужасных условиях, но это только с бытовой точки зрения. С точки зрения человеческой и психологической положение С. чудовищно — совершенно здоровый ребенок фактически живет в тюрьме без родителей, будучи ограничен в общении с кровными родственниками, лишаясь общения со сверстниками, лишаясь элементарного права на полноценную жизнь в социуме, на двигательную активность», — говорит Альшанская, подчеркивая, что с каждым днем пребывания в клинике у С. все меньше шансов на нормальное развитие психики и личности, потому что она теряет самый важный для развития и социализации период.

Известно, что в это же время стороны попытались договориться между собой: 5 февраля встретились сотрудники опеки, родители С. и представители ПМЦ. Тогда было решено, что родители С. до 31 мая проведут независимое медицинское обследование девочки. По данным «Медузы», мама С. на этой встрече вела себя возбужденно и снова говорила, что девочка неизлечимо больна; кроме того, она обвиняла всех присутствующих в разглашении информации и вмешательстве в частную жизнь.

В феврале в центр «Мать и дитя» пришла проверка из Следственного комитета. В результате нее, по словам одного источника «Медузы», в марте было возбуждено уголовное дело, которое закрыли через несколько дней под давлением прокуратуры; по другим данным, оно не было возбуждено вовсе. В феврале проверку начала и прокуратура Черемушек, причем в отношении ПМЦ — о разглашении данных.

По словам адвоката Антона Жарова, специалиста по семейному и ювенальному праву, в случае С. есть основание для возбуждения уголовного дела — это прямое нарушение права ребенка на воспитание своими родителями. «И в Семейном кодексе России, и в Декларации прав ребенка есть пункт о том, что ребенок имеет право не разлучаться со своими родителями, а родители имеют право и обязаны его воспитывать. В 123-й статье Семейного кодекса прямо сказано, что ребенок имеет право воспитываться в семье. Так вот, все эти права были нарушены», — говорит Жаров.

В рамках доследственной проверки 12 марта в клинике состоялось обследование девочки — к С. пришли психологи, психиатры и врач-педиатр. Задача комиссии заключалась в том, чтобы доказать или опровергнуть необходимость держать С. круглосуточно в медицинском учреждении.

Наталия Белова, доктор медицинских наук, педиатр, генетик, независимый эксперт, одной из первых осматривала С.: «За исключением того, что С. носит очки, она полностью соответствует требованиям, предъявляемым здоровому ребенку. Можно также говорить о возможных последствиях не очень сбалансированного питания: С. кормят «по норме», а не по потребностям, что не согласуется с малоподвижным для ребенка ее лет образом жизни». По словам Беловой, видевшей медицинские документы С., «она хорошо обследована и не имеет с медицинской точки зрения ни одной причины для того, чтобы находиться в стационаре».

Разглашать подробности — какие и когда были проведены обследования и их результат — Наталия Белова не имеет права. С одной стороны, это связано с медицинской тайной, с другой — с подпиской о неразглашении, которую она давала СК во время проверки.

Спрашиваю: «Почему, если вы говорите, что, с вашей точки зрения, С. здорова, она находится в больнице?» Белова долго молчит — и наконец отвечает: «Это решение ее родителей. А у них в свое время пошел на поводу медицинский центр. И все это привело, на мой взгляд, к тяжелым последствиям. А приведет — к катастрофическим. Понимаете, если бы ни в чем не виноватого взрослого посадили в тюрьму с хорошими условиями, все бы возмутились, а ребенку — считается, что так лучше, ведь так решили его родители».

По словам Татьяны Максимовой, переданным через адвоката Ольгу Лукманову, в клинике не проводилось ни одного адекватного комплексного обследования С., а результаты тех, что проводились во младенчестве, не оставляют сомнений в том, что девочка смертельно больна.

На просьбу показать документы, которые бы это подтверждали, Максимова рекомендовала обратиться к Марку Курцеру. «Мне ничего на руки не дают», — передала Максимова. В свою очередь, профессор Курцер заявил, что копии всех томов медицинских документов С. выданы по запросу родителей в начале 2019 года; сам он может показать такие документы только по письменному разрешению матери. Такое разрешение «Медуза» не получила.

Игрушки ходят в гости. И уходят
В рамках работы комиссии с С. встречалась и детский психолог Инна Пасечник. По ее словам, у внешне здоровой девочки уже есть признаки особенностей развития, связанных с длительным пребыванием в изоляции. Большой опыт работы с детьми, ограниченными в передвижении, проведшими много времени в больницах или сиротских учреждениях, позволяет, по словам Пасечник, составить список наиболее характерных нарушений (говорить конкретно об С., психолог, связанная профессиональными ограничениями и медицинской тайной, не может):

Сенсорная депривация. У детей возраста С. физический опыт соприкосновения с различными средами (вода в реке, кора дерева, песок на пляже, мех кошки и многое другое), зрительный контакт с далекими и близкими предметами, различные шумы и звуки, лазанье по горкам, качание на качелях, езда на машине, прыжки в сугроб, физически активные игры со сверстниками и многие другие составляющие обычной жизни — база нормального интеллектуального и эмоционального развития. При недостаточном сенсорном опыте у детей не формируются необходимые для успешной познавательной деятельности нейронные связи, нет контакта со своим телом и ощущения его границ. Отсутствие контакта с телом приводит к сложностям контроля эмоций и понимания себя как целостной личности; должен быть некоторый неизбежный неприятный опыт, который также необходим для развития (ощущение, что обожглась, ушиблась, замерзла, устала). Этот опыт позволяет понимать, что опасно, а что безопасно, правильно интерпретировать свое состояние.
Двигательная депривация. Ребенок, не имеющий физических ограничений, ограничен рамками больницы и не имеет опыта бега, прогулок и плавания, что негативно влияет на физическое здоровье и когнитивные функции: например, не формируются способность к пространственному восприятию, навыки переключения с одной программы действий на другую (первичное формирование этих функций происходит через движение в пространстве). Такой ребенок хорошо знает цифры и цвета, имеет большой словарный запас, но знания о мире ограничены сильнее, чем у сверстника, который имеет возможность менять обстановку и место своего пребывания.
Эмоциональная депривация. Общение с родственниками и другими людьми носит эпизодический характер, поэтому у ребенка нет опыта эмоциональных связей, разнообразия человеческих эмоций и способов совладания с ними.
Все пять лет своей жизни С. лишена возможности наблюдать нормальное взаимодействие людей в семье и в обществе, у нее нет возможности встроиться в социальную систему и освоить необходимые для жизни роли. Больничная среда позволяет С. успешно усвоить поведение послушной и готовой подчиняться правилам девочки, но не учит, как быть дочерью, внучкой, подругой или дошкольницей на занятиях в садике.

Все люди, которые общались с С., отмечают, что представления о мире и о себе у девочки деформированы: по сути, ее мир — больница. Она всегда видит людей в профессиональной роли, что делает ее картину мира обедненной и искаженной: связь между собственными поступками и поступками других людей для нее неочевидна, ведь в мире, где она живет, ужин и отбой всегда по расписанию, утренний обход тоже. У нее ничего не болит, но при этом она находится в больнице, что не дает сформироваться адекватным представлениям о собственном теле и таких понятиях, как болезнь и здоровье.

По рассказам людей, встречавшихся с С., все игрушки девочки постоянно ходят в гости и уходят из них, воспроизводя ситуации встречи и расставания. Вероятно, это отражение ее представлений о контакте с близкими, которые приходят ненадолго и быстро уходят (неизбежный, как будто неэмоциональный, холодный уход — непременная часть ее игры, повторяющаяся снова и снова). В играх С. мама не участвует, а папа «всегда сразу уходит», в игру включены фигурки бабушки и дедушки, но они «могут поиграть только пять минут, потом им нужно уходить». С. играет как ребенок, который сам никогда не был в гостях и не очень представляет, что люди там делают, но очень хочет иметь возможность ходить, путешествовать, встречаться с друзьями, например она часто повторяет о своей мечте «поехать к морю».

«Эмоциональную сферу детей в ситуации расставания с родителями можно выразить одним словом — горе. Дети, расставаясь со своими близкими, чувствуют потерю и по-настоящему горюют. Дети часто считают, что это они виноваты в том, что их оставили, поэтому испытывают негативные чувства по отношению к себе», — говорит Инна Пасечник. Психолог уверена: проблемы C. «пока еще легко могут быть скорректированы, но для этого девочка должна выйти из изоляции».

Выводы Пасечник подтверждают другие члены комиссии, в том числе клинический психолог и психиатр из института имени Сербского. Но от публичных комментариев в медучреждении отказались.

Удовлетворительные условия жизни
Создание комиссии и ее работа резко изменили поведение мамы С. Татьяна Максимова, прежде довольно редко бывавшая в центре «Мать и дитя», стала приходить туда раз в две недели; идею независимой экспертизы состояния дочери она восприняла агрессивно. Дедушке С. было категорически запрещено навещать внучку (его самого и его жену Марию Максимова подозревает в «выносе сора из избы»); по словам врачей, встречи С. с медиками на телефон снимал старший сын Максимовой и Зинкина. Они затрудняются сказать, видел мальчик до этого момента С. или нет, но между собой брат и сестра никак не общались.

В марте 2019 года родители С. обратились с жалобой на вмешательство в частную жизнь к Евгению Бунимовичу, в тот момент занимавшему пост уполномоченного по правам ребенка в Москве.

22 марта в рамках аппарата уполномоченного по правам ребенка Москвы прошел круглый стол. На этой встрече — где были представители центра «Мать и дитя», СК, независимые эксперты, сотрудники опеки, благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» и других некоммерческих организаций, юристы, Бунимович и Алла Дзугаева, заместитель руководителя департамента труда и социальной защиты населения столицы (всего 40–50 человек), — Татьяна Максимова вышла из себя.

Повысив голос, она угрожала собравшимся судами — обычными и божьим — и снова повторила свою версию происходящего: ребенок неизлечимо болен, пребывание вне стен больницы невозможно. Максимова, со слов свидетелей, говорила, что у девочки отсутствуют различные органы (речь шла о почках и части мозга), и о том, что С. жива «только промыслом Господним». На заседании был и отец С. Юрий Зинкин — плотного телосложения мужчина с резким голосом и старомодной, в духе 1990-х, манерой разговаривать с людьми. Зинкин предостерег собравшихся от того, чтобы они лезли в чужие дела, сообщил, что «воспитанием и здоровьем детей занимается только их мать», а он ей «полностью доверяет». Также отец С. сказал, что его роль в этой истории заключается в том, что он «оплачивает счета из клиники, все».

Сотрудники опеки — они отказались дать «Медузе» официальный комментарий — в кулуарных разговорах жаловались, что формально никаких претензий к Максимовой и Зинкину не может быть предъявлено: мать навещает, а отец содержит ребенка. Официальная позиция социальных органов (опека и комитет по делам несовершеннолетних Москвы) состояла в том, что «ничего предосудительного в том, что С. живет в больнице, нет».

Неожиданно это мнение разделил Евгений Бунимович. В разговоре с «Медузой» бывший уполномоченный по правам ребенка в Москве заявил, что за все годы своей работы впервые сталкивается с чем-то подобным. «Но мы до конца не знаем диагноз С.: в центре говорят одно, а мама — другое. Однако нарушений прав ребенка я тут не вижу: условия, в которых живет девочка, более чем удовлетворительные. Главное право ребенка — право на жизнь — не нарушено. Тогда о чем говорить? Если бы С. была школьного возраста и, находясь в больнице, не могла бы посещать школу, то мы бы говорили о нарушении права на образование. Но она — дошкольник. И значит, в этом моменте мы тоже бессильны», — говорит Бунимович.

По его мнению, необходимо дождаться результатов не просто психолого-психиатрической экспертизы, а большой медицинской проверки, чтобы точно понять, существует ли угроза С. вне больницы — после чего оценивать поведение родителей С. и решать вопрос о лишении родительских прав.

Собравшиеся снова предложили родителям С. организовать обследование девочки в лучших федеральных клиниках столицы, но те отказались. Татьяна Максимова настаивала на экспертизе, проведенной врачами, которым она доверяет. Но имена таких врачей не назвала.

На том заседании, по данным «Медузы», между собравшимися случился конфликт: опека, доктора, представители ПМЦ и уполномоченный по правам ребенка препирались с отцом и матерью. С этической точки зрения все выглядело довольно неожиданно: люди, обычно выступающие за сохранение кровных связей — психологи, социальные работники, сотрудники крупнейшего в стране фонда, занимающегося профилактикой сиротства, — настаивали, что родители С. должны быть ограничены в родительских правах, а девочка — найти любящую семью. Сотрудники опеки, наоборот, часто поднимающие вопрос об ограничении или лишении родительских прав, предлагали оставить все как есть.

На вопрос, почему родители С. не откажутся от родительских прав, если они не хотят жить с ребенком, адвокат Татьяны Максимовой ответила следующее: «Максимова выполняет свои родительские обязанности — ухаживает за ребенком, оплачивает необходимое тяжелобольной девочке лечение в клинике соответствующей квалификации. Почему ее должны лишать родительских прав или тем более вынуждать от этих прав отказаться?»

Именно на той встрече стало известно, что ПМЦ «Мать и дитя» в одностороннем порядке расторг договор об оказании услуг С. и подал к родителям иск с требованием забрать ребенка.

«Я очень злюсь на тех, кто пять лет наблюдал за этим издевательством над жизнью человека, был его молчаливым свидетелем и непосредственным участником. Я очень надеюсь, что для С. еще возможно будущее», — говорит Елена Альшанская. Уточняю: «Какое?» Она отвечает не сразу: «Что у нее будет нормальная жизнь обычного ребенка, живущего в семье, любящей, с адекватными родителями. Что она не станет пациентом психиатра, «особым случаем» для изучения последствий для психики такого эксперимента по социальной изоляции».

В интервью «Медузе» бабушка с дедушкой С. по одному из родителей подтвердили, что готовы забрать девочку к себе. Но, опасаясь реакции Максимовой и Зинкина, просили не уточнять, с какой именно они стороны.

У С. светлые длинные волосы и смешные очки в круглой оправе. На этаже в клинике все ее знают. И она знает всех. Если кто-то из персонала — медсестра или доктор — увольняются или уходят в отпуск, С. сразу замечает: «Ушел?» И уточняет: «Будет приходить?» Пациенты соседних палат — новорожденные и их мамы — меняются, не задерживаясь надолго, и на С., живущую в центре, особенно не обращают внимания.

«Если бы мы жили в отделении для детей постарше, было бы хоть какое-то общение. А так, представляете, кругом младенцы, а она — такая большая девочка. Единственный ребенок, который ходит своими ногами на этаже», — говорит «Медузе» одна из нянь С. В центре Курцера есть даже взрослые отделения — в них попадают за деньги и по полису ОМС те, кому посчастливилось жить в непосредственной близости от престижной клиники.

Марк Курцер с гордостью показывает лаборатории, операционные и палаты, действительно оборудованные по последнему слову науки. Спрашиваю: «Как вы думаете, а С. здесь хорошо?» Курцеру очень не хочется отвечать. Но мы стоим друг напротив друга, и не ответить невозможно. «Мы С. очень любим, — говорит профессор. — Мы знаем ее всю ее жизнь. Но она не должна быть пациентом круглосуточного стационара, ей, как любому малолетнему ребенку, необходимо жить дома и наблюдаться у врачей детской поликлиники, соблюдая их рекомендации».

В апреле у С. случился экссудативный отит. Врачи говорили о необходимости лечения (ребенку нужно было вставить трубку), но Татьяна Максимова запретила любые медицинские манипуляции с ребенком. Ссылаясь на нездоровье дочери, она отказалась и от рекомендованной врачами операции по удалению аденоидов. Выходит, что, постоянно находясь в медицинском учреждении, С. не получает положенную ей медпомощь.

Формально все проверки в 2019 году ни к чему не привели. Иск Курцера к родителям С. был частично удовлетворен только 20 сентября: предписание забрать девочку вступило в законную силу в ноябре, но родители этого так и не сделали. 5 декабря перинатальный центр сдал исполнительный лист приставам района Черемушки.

В жизни семьи за это время все разладилось: дедушке со стороны матери не только запретили приближаться к С., но и звонить няням. В конце весны он пережил один за другим два сердечных приступа и, как говорят его близкие, «совершенно потерял здоровье». За несанкционированные звонки нянь строго наказывали. Одну из нянь, заподозренную в разглашении информации, хотели уволить. Когда женщина собрала вещи и попыталась уйти из палаты, по рассказам медперсонала, С. тоже собрала вещи, чтобы уйти вслед за ней. Девочка вряд ли могла представить, с кем и как она будет жить, если няни, одного из самых близких людей, не окажется рядом. Няня осталась.

«Понимаете, что произошло: из-за навязчивых идей мамы вся жизнь семьи разрушена, никто ни с кем не общается, родства никакого нет. Но мы взрослые люди, как-то справимся. А девочка? За деньги, что тратились на ее больничное пребывание, за все эти миллионы можно было записать ее в лучшие кружки, садики, дать ей образование и какое-то полноценное детское развитие, радость. Но мать, вбившая себе и окружающим идеи ее неизлечимости, потратила их на золотую клетку для собственного ребенка», — рассказывает «Медузе» Мария, жена дедушки С.

Один из самых авторитетных детских психологов России, специалистов по семейной психологии Людмила Петрановская в разговоре с «Медузой» также предполагает, что мать С. неадекватно оценивает ситуацию. «Кто-то должен сказать об этом вслух? Бред может развиться у каждого из нас, но есть органы опеки, [которые могут] заподозрить, что у человека бред, настоять, например, на его обследовании и каким-то образом пресечь это. Органы опеки могут выйти в суд с предложением об ограничении родительских прав. Не лишением, подчеркиваю, а ограничением, направить Максимову на обследование и определить форму жизнеустройства С., которая позволит ей не жить на положении заключенного. Они реально растят социального Маугли. Вообще-то это называется преступление», — говорит Петрановская.

Спрашиваю Курцера, как, по его мнению, будет развиваться ситуация. «Все происходящее — тяжелое испытание для врачей и сотрудников нашего центра, мы всеми силами пытались сохранить с семьей нормальные отношения в интересах девочки. Но, кажется, из этого ничего не выходит. Остается надеяться на совесть и разум родителей, действия органов опеки и попечительства, на справедливое решение судов. Родители должны исполнять свои обязанности по отношению к дочери. Закончить «госпитальный» период в жизни этой пятилетней девочки сейчас можно только по решению родителей или по суду. Других вариантов я, к сожалению, не вижу».

Спрашиваю о том же мать С. Татьяну Максимову. За нее отвечает адвокат Ольга Лукманова: «Мы требуем предоставить нам медицинских экспертов, способных оценить тяжелое состояние С., тогда семья будет искать возможности для перевода ребенка в другую клинику».

Спросить С. невозможно. Она — несовершеннолетний ребенок с живыми родителями. И только они могут дать разрешение на ее интервью, на обнародование ее имени и на разглашение подробностей ее медицинского состояния. Над этим уже почти год бьется Елена Альшанская. И, кажется, она исчерпала все возможности непубличного решения этой истории.

«Ситуация с января 2019 года никак не меняется. Ребенок продолжает находиться в медицинском учреждении без весомых причин, хотя уже почти год, как все службы, призванные защищать права детей, в курсе происходящего, — говорит Альшанская. — Мне кажется, я нахожусь внутри какого-то сумасшествия, про которое никто не решается сказать вслух, боясь чем-то — каждый своим — рискнуть. А страдает один конкретный ребенок, заточенный в этой тюрьме. Я 15 лет работаю в сфере защиты прав детей и еще никогда не сталкивалась с настолько тяжелой и тупиковой историей. Чтобы ни одна организация не решилась защитить права ребенка, потому что у него богатые родители и вокруг влиятельные люди! Только СК предпринял реальные попытки разрешить эту ситуацию, но по каким-то причинам делу не был дан ход».

На разговор с «Медузой» Елена Альшанская не могла решиться несколько месяцев: слишком много влиятельных интересантов у дела С., слишком высока вероятность навредить фонду, которым Альшанская руководит. Согласившись, наконец, разговаривать, Альшанская призналась: «Я делаю это потому, что хотя бы кто-то должен между своими интересами и интересами ребенка выбрать ребенка. Пусть это буду я».

В августе 2019 года стало известно, что Татьяна Максимова тяжело заболела. По словам близких к семье людей, в конце октября Максимовой сделали операцию в одном из медицинских центров Москвы. Она оказалась в больнице, и навещать С. раз в две недели начал отец. Юрий Зинкин сообщил руководству центра, что пока Максимова тяжело болеет, забирать С. буквально «некому и некуда».

Ни бабушки и дедушки, ни врачи центра «Мать и дитя», ни люди, близкие к семье, не знают подробностей о состоянии мамы С. «Мы пытались понять, что происходит, может, нужна какая-то помощь, что вообще делать? — рассказывает одна из родственниц. — В ответ нам повторили: «Не лезьте в нашу семью». И бросили трубку. Все рушится, и, кажется, нет никаких возможностей вытащить С. из больницы».

Интересно, папаша такой же йобнутый или ему просто всё до звезды? Скорее первое. Боюсь, если на всю голову православнутую мамашу всё-таки вынудят забрать дочку, хорошего в этом для неё будет мало.
Scio mе nihil scire, sed multa non sciunt eam etiam. (с) Socrates. https://www.youtube.com/watch?v=eXorwi4jZBo
Putler kaputt!
Kokovanja
Откуда: Из заветного места
Сообщения: 21033
Зарегистрирован: 01.11.2013

Сообщение #1057 John1989 » 13.12.2019, 15:40

Писец. Видно, что родители "ку-ку".
Но по закону все верно. И органы опеки не могут вмешиваться
Дети - мой наркотик. Я испытываю кайф, когда они есть рядом, а когда их нет, у меня начинается ломка. Р-р-р-вау!
"Я так люблю свою страну и ненавижу государство" - Алексей Николаевич Толстой
John1989 M
Откуда: Я родом из Детства
Сообщения: 6393
Зарегистрирован: 05.01.2014

Сообщение #1058 Kokovanja » 13.12.2019, 16:37

John1989 писал(а) 13.12.2019, 15:40:органы опеки не могут вмешиваться

Всё они могут, бабло очень мешает, так и липнет к рукам.
Scio mе nihil scire, sed multa non sciunt eam etiam. (с) Socrates. https://www.youtube.com/watch?v=eXorwi4jZBo
Putler kaputt!
Kokovanja
Откуда: Из заветного места
Сообщения: 21033
Зарегистрирован: 01.11.2013

Сообщение #1059 John1989 » 13.12.2019, 17:33

Бабло мешает конечно. Но у них нет даже формального повода. Например чтобы мать на осмотр к психиатру отдать.
Да, нету у нас ювеналки
Дети - мой наркотик. Я испытываю кайф, когда они есть рядом, а когда их нет, у меня начинается ломка. Р-р-р-вау!
"Я так люблю свою страну и ненавижу государство" - Алексей Николаевич Толстой
John1989 M
Откуда: Я родом из Детства
Сообщения: 6393
Зарегистрирован: 05.01.2014

Сообщение #1060 Kokovanja » 13.12.2019, 18:01

Не надо её в дурку, они могут ограничить её с муженьком в родительских правах.

Сенсорная депривация. У детей возраста С. физический опыт соприкосновения с различными средами (вода в реке, кора дерева, песок на пляже, мех кошки и многое другое), зрительный контакт с далекими и близкими предметами, различные шумы и звуки, лазанье по горкам, качание на качелях, езда на машине, прыжки в сугроб, физически активные игры со сверстниками и многие другие составляющие обычной жизни — база нормального интеллектуального и эмоционального развития. При недостаточном сенсорном опыте у детей не формируются необходимые для успешной познавательной деятельности нейронные связи, нет контакта со своим телом и ощущения его границ. Отсутствие контакта с телом приводит к сложностям контроля эмоций и понимания себя как целостной личности; должен быть некоторый неизбежный неприятный опыт, который также необходим для развития (ощущение, что обожглась, ушиблась, замерзла, устала). Этот опыт позволяет понимать, что опасно, а что безопасно, правильно интерпретировать свое состояние.
Двигательная депривация. Ребенок, не имеющий физических ограничений, ограничен рамками больницы и не имеет опыта бега, прогулок и плавания, что негативно влияет на физическое здоровье и когнитивные функции: например, не формируются способность к пространственному восприятию, навыки переключения с одной программы действий на другую (первичное формирование этих функций происходит через движение в пространстве). Такой ребенок хорошо знает цифры и цвета, имеет большой словарный запас, но знания о мире ограничены сильнее, чем у сверстника, который имеет возможность менять обстановку и место своего пребывания.
Эмоциональная депривация. Общение с родственниками и другими людьми носит эпизодический характер, поэтому у ребенка нет опыта эмоциональных связей, разнообразия человеческих эмоций и способов совладания с ними.
Все пять лет своей жизни С. лишена возможности наблюдать нормальное взаимодействие людей в семье и в обществе, у нее нет возможности встроиться в социальную систему и освоить необходимые для жизни роли. Больничная среда позволяет С. успешно усвоить поведение послушной и готовой подчиняться правилам девочки, но не учит, как быть дочерью, внучкой, подругой или дошкольницей на занятиях в садике.

Все люди, которые общались с С., отмечают, что представления о мире и о себе у девочки деформированы: по сути, ее мир — больница. Она всегда видит людей в профессиональной роли, что делает ее картину мира обедненной и искаженной: связь между собственными поступками и поступками других людей для нее неочевидна, ведь в мире, где она живет, ужин и отбой всегда по расписанию, утренний обход тоже. У нее ничего не болит, но при этом она находится в больнице, что не дает сформироваться адекватным представлениям о собственном теле и таких понятиях, как болезнь и здоровье.

По рассказам людей, встречавшихся с С., все игрушки девочки постоянно ходят в гости и уходят из них, воспроизводя ситуации встречи и расставания. Вероятно, это отражение ее представлений о контакте с близкими, которые приходят ненадолго и быстро уходят (неизбежный, как будто неэмоциональный, холодный уход — непременная часть ее игры, повторяющаяся снова и снова). В играх С. мама не участвует, а папа «всегда сразу уходит», в игру включены фигурки бабушки и дедушки, но они «могут поиграть только пять минут, потом им нужно уходить». С. играет как ребенок, который сам никогда не был в гостях и не очень представляет, что люди там делают, но очень хочет иметь возможность ходить, путешествовать, встречаться с друзьями, например она часто повторяет о своей мечте «поехать к морю».

«Эмоциональную сферу детей в ситуации расставания с родителями можно выразить одним словом — горе. Дети, расставаясь со своими близкими, чувствуют потерю и по-настоящему горюют. Дети часто считают, что это они виноваты в том, что их оставили, поэтому испытывают негативные чувства по отношению к себе», — говорит Инна Пасечник. Психолог уверена: проблемы C. «пока еще легко могут быть скорректированы, но для этого девочка должна выйти из изоляции».
Scio mе nihil scire, sed multa non sciunt eam etiam. (с) Socrates. https://www.youtube.com/watch?v=eXorwi4jZBo
Putler kaputt!
Kokovanja
Откуда: Из заветного места
Сообщения: 21033
Зарегистрирован: 01.11.2013


Вернуться в Большой мир

Кто сейчас на форуме (по активности за 5 минут)

Сейчас этот раздел просматривают: 1 гость