Нимфетомания

ЧИСТО РОССИЙСКАЯ ИСТОРИЯ
Как ни странно, она пришла из Америки.
Девочка

Примерно полгода назад позвонил, а потом и возник на пороге моей квартиры старый знакомый. Не видел я его лет десять. И не потому, что не хотел. А потому, что знакомый мой эти десять лет жил в городе Нью-Йорке, а я -- в городе Москве.

Я уж было подумал, не хочет ли он предложить мне крутой бизнес по продаже чего-нибудь американского в российскую глубинку, на чем процветают сейчас многие бывшие наши соотечественники.

Но дело было совсем иного рода. Как выяснилось, мой знакомый соседствует и очень дружит в своем городе Нью-Йорке с некой дамой, которая трудится президентом одного из крупных агентств, оказывающих посреднические услуги при усыновлении.

Совсем недавно с помощью этого агентства усыновили, вернее, удочерили восьмилетнюю девочку из сибирского города Омска.

-- И вот представь себе, -- с возмущением рассказывал мой знакомый, -- ужас ее новых родителей, когда в первый же вечер девочка пришла в спальню и попыталась оказать вполне определенные оральные услуги. Обалдевшая мамаша тотчас позвонила президенту агентства, а та -- мне, поскольку я единственный из ее близкого окружения знал русский, и мы помчались в ночи, что называется, по указанному адресу.

Не буду пересказывать во всех подробностях, в каком состоянии мой знакомый обнаружил семью приемных родителей, что было высказано ими в адрес детского дома, откуда девочка прибыла, в частности, и в адрес всей нашей страны в целом. Расскажу суть. Очень удивленная бучей, возникшей в доме от ее, как ей казалось, нормального предложения папаше, девочка рассказала, что она всегда так старалась сделать директору своего детского дома. И не одна она. Директор объяснил им, что те, кто любит и уважает старших, непременно должны это делать им на ночь, а иногда и днем. Когда же девочки подрастут, они должны делать еще кое-что. Но она пока этого не делала, хотя старшие девочки ей какие-то вещи и показывали. Они вообще все делали замечательно, и по вечерам директор их даже отправлял на машине к своим знакомым, чтобы они и им оказывали все те услуги, которые положено оказывать старшим. И девочки приезжали оттуда с разными подарками -- юбками, джинсами, куртками. Причем подарки новоявленная американка перечисляла с особой завистью.

Когда-то я читал своим детям русские народные стишки, и мы вместе очень смеялись в том месте, где «козел приужахнулся». Очень уж нам смешным казалось это слово. Услышав рассказ моего знакомого, я, по-моему, понял его значение и действительно приужахнулся. Хотя, если честно, поверил я в эту историю не до конца. Уж очень инфантильной выглядела в нем восьмилетняя девочка, прожившая свои невеликие годы отнюдь не в тепличных домашних условиях.

-- Ты не знаешь детей из ваших детдомов, -- мрачно сообщил мой знакомый. -- А я их в последнее время навидался.

И он объяснил свою просьбу ко мне. Дело в том, что его дама-президент, с одной стороны, не может так просто это дело оставить, а с другой, боится поднимать шум, потому что и так американские агентства начальство в России не любит, а если узнают, что именно она подняла шум, могут вообще ей кислород перекрыть. А у меня, как он помнит, есть хороший приятель в том городе, и, быть может, я через этого приятеля смогу повлиять на ситуацию в том смысле, что выведу директора детского дома на чистую воду, то бишь отправлю его в тюрьму.

Я порадовался за память моего знакомого: надо же, все десять лет помнил один раз виденного у меня человека! И даже не забыл, из какого он города.

Да, приятель в Сибири у меня действительно был (собственно, почему был? -- есть!), и общался я с ним гораздо чаще, чем с моим нью-йоркским знакомым. Уж раз-то в год перезванивались! И он, как никто, мог помочь разобраться в этой истории, поскольку считался в своем городе довольно известным журналистом и писателем.

Я тут же набрал телефонный номер, приятель мой оказался дома, и я изложил ему всю историю.

Мой нью-йоркский знакомый отбыл по своему новому месту жительства, а журналист из Сибири позвонил через несколько дней и сказал, что все факты подтвердились. Долго и взахлеб рассказывал мне, как вместе с милиционерами сидел в засаде и брал директора с поличным, когда он как раз отправлял машину с девочками к заказчику и получал от того деньги вперед.

На том бы эта история и должна закончиться: зло побеждено, справедливость торжествует.

Для подтверждения этого факта я и решил позвонить в сибирский город моему знакомому, когда готовились материалы по теме этого номера.

На сей раз мой приятель был весьма мрачен.

-- Статью мне написать не дали, -- рассказывал он, -- дабы, как объяснил главный, не будоражить население. К тому же и суда еще не было, ничего не доказано, а у человека дети... Через некоторое время директора выпустили под подписку о невыезде, потом он утонул... И дело закрыли. Главного виновника, мол, все равно нет, а клиентов решили не искать. Писать тоже смысла не стало. У нас же о покойниках -- либо хорошо, либо ничего...

-- А вообще-то писать о чем было? -- поинтересовался я.

-- А то! -- ответил своей излюбленной присказкой мой приятель. -- Я, когда статью готовил, попросил у следователя выписки из показаний девочек сделать. Хочешь, пришлю?

Я хочу, чтобы вы прочитали две небольшие выдержки из этих показаний. Я расставил в них только знаки препинания и изменил имя директора. Человека уже нет, и юридически действительно ничего не доказано.

ПОКАЗАНИЯ ПЕРВОКЛАССНИЦЫ:
«Когда я пришла в наш детдом, директор Валерий Станиславович в первую ночь позвал меня к себе и сказал раздеться. Я думала, он хочет осмотреть меня как врач. Он погладил мой половой орган (не знаю, как это назвала сама девочка, поскольку текст воспроизводится по милицейскому протоколу, а он мало отражает живую речь. Тем и страшней! -- Прим. авт.) и спросил, знаю ли я, что должна его слушаться. Я сказала: знаю. А он спросил, знаю ли я, что послушные девочки должны делать на ночь папе? Я не знала. Он расстегнул штаны и велел мне поцеловать его половой орган. Я поцеловала, он погладил меня по голове, пожелал спокойной ночи и пообещал меня научить правильно целовать половой орган старшим дядям. Потом я еще много раз ходила к директору и целовала его половой орган, он сказал, что надо его целовать, как сосешь соску. Иногда там были друзья директора, и он говорил, что им надо тоже целовать, и я целовала...»

ПОКАЗАНИЯ СЕМИКЛАССНИЦЫ:
«Когда мы вернулись из летнего лагеря, Валерий Станиславович сказал, какая я уже большая, и что теперь я должна к нему относиться по-другому и обязательно зайти к нему сегодня вечером. Я поняла, что он хочет вступить со мной в половую связь. Я это знала, потому что мне это рассказывали старшие девочки. Я пришла к нему вечером, и он вступил со мной в половую связь. Мне было больно, но не страшно. Девочки сказали, что бояться не надо, потому что потом директор станет добрым и будет по вечерам меня отпускать в гости к мужчинам, как большую».

Все, больше цитировать эту гадость не могу!

И комментировать не хочу!

Мне просто вспомнилось, как много лет назад моя жена, побывав в детском доме по своим журналистским делам, сказала мне: «Пообещай, что наши дети никогда там не окажутся!»

Я тогда посмеялся над ней!

Господи, кто нам ВСЕМ пообещает, что ВСЕ НАШИ дети не окажутся в детском доме? И не посмеется над нами!