Нигей » 30.07.2020, 01:03
I. Процесс имени Кафки, или наказание без преступления
Загадка законодательства: девочка-подросток преступник и жертва одновременно.
Во вторник судьи Верховного суда Юты (США) признали, что испытывают затруднения из-за того, что 13-летняя девушка из Огдена может проходить насильником и жертвой по одному и тому же делу – за добровольный секс со своим 12-летним другом.
Девушка оказалась в такой странной ситуации потому, что была признана виновной в нарушении закона штата, который запрещает секс с лицами, не достигшим 14-ти лет. Она также признана жертвой в деле против ее друга, занимавшегося с ней сексом, – он признан виновным по тому же закону.
«Единственное, на что похож этот случай – дуэль», – сказал судья Майкл Уилкинс, отметив, что люди, которые расходятся на 20 шагов и затем стреляют друг в друга, могут быть признаны жертвами и преступниками одновременно.
Главной судье Кристин Дарэм также интересно, собиралась ли законодательная власть штата создавать «странное следствие из закона», по которому ребенок может иметь статус защищенного лица и предполагаемого преступника по одному закону.
Споры вызвало обращение адвоката в ювенальном суде по поводу признания виновной Z. C., которая забеременела после секса со своим другом в октябре 2003.
Власти штата зарегистрировали правонарушение в июле 2004; оба, как утверждалось, совершили сексуальное насилие над ребенком: уголовное преступление второй степени опасности [из четырех – см. second-degree felony], если оно совершено совершеннолетним.
Девушка подала петицию, заявляя, что ее конституционное право на справедливый суд было нарушено.
В ее обращении отмечается, что секс 16-17-летних подростков со сверстниками не квалифицируется как преступление. Подростки в возрасте 14 и 15-ти лет также преследуются по закону за секс с ровесниками, но для них предусмотрено смягчающее обстоятельство: если разница партнеров в возрасте меньше 4 лет, то правонарушение квалифицируют как проступок.
Однако для подростков до 14 лет нет исключений или смягчающих обстоятельств, и они не могут быть способными к согласию на секс.
Суд по делам несовершеннолетних отказал в прошении Z. C., и позже она призналась в правонарушении, в то же время оставив за собой право на апелляцию в вышестоящий суд.
Апелляционный суд Юты в декабре прошлого года [какого?] поддержал отказ судьи отказать в обращении.
На прениях во вторник Мэтью Бэйтс, помощник главного прокурора Юты, заявил, что судебное преследование девушки не бессмысленно. Он сказал, что вызывающий споры закон создан для того, чтобы предотвратить секс с детьми, которым 13 лет и меньше, даже если их партнер того же возраста.
Приняв этот закон, законодатели хотели сообщить, говорит Бэйтс: секс с детьми, даже между ними, неприемлем.
Рэндэл Ричардс, адвокат девушки, полагает, что преследование детей по закону, который должен их защищать, нелогично.
II. Бретер, или неверная аналогия
Судья Майкл Уилкинс сравнил добровольный секс с дуэлью.
Это хорошая аналогия за исключением одного: секс, в отличие от дуэли, обычно не убивает людей. Если все происходит разумно, in sensus communis, секс не вредит. Он может возбудить целую бурю сложных чувств, но если все происходило по согласию, маловероятно, что будут вредные психологические последствия. Да, во всем есть риск: молодая «Z. C.» забеременела в свои нежные 13 лет. Но занятия плаванием или езда на велосипеде также не лишены риска, и нет никакого закона против детей, которые ими занимаются. Вместо запрещения спорта, мы учим детей, как заниматься им безопасно, – это мы должны делать и в случае секса.
Государство не препятствует детям в некоторых действиях – и не напрасно. У 7-летних нет права отказаться учить таблицу умножения; им не разрешается покупать алкоголь или жить полностью самостоятельно. Общество чувствует, что оно имеет право защитить маленьких детей от того, что может навредить им в дальнейшем, и в этом случае оно право: умственные возможности детей развиты не так хорошо, как у взрослых, и поэтому они склонны принимать неверные решения, от опасных последствий которых должны быть в безопасности – но, конечно, до какого-то предела. Хорошие родители знают, что иногда детям стоит позволить учиться на собственных ошибках: они должны понять, что если съесть много сладкого, то будет болеть живот; если встать поздно, весь день будешь ходить разбитым. Сокращение детской свободы делать собственный выбор оправдано в области, где их выбор может нанести существенный вред. Добровольные сексуальные эксперименты к этой области не относятся. Девочка, которая еще не достигла половой зрелости, может быть физически травмирована при вагинальном сексе, но это точно неприменимо к случаю «Z. C.»: если девочка смогла забеременеть, она точно половозрелая. Этот случай напоминает нам о том, что «дети» – очень обширная категория. 5-летний очень отличается от 15-летнего; в некоторых случаях закон это учитывает, как например в Великобритании: у детей есть право самим решать, с кем им жить, – начиная с 13 лет, но не раньше.
Возможно, к отказу предоставлять детям право на секс лучше подойдет аналогия с нашим отказом дать им право голоса. Детям не разрешается голосовать, потому что их понимание политического процесса недостаточно развито; некоторые считают, что детям следует запретить заниматься сексом, ведь их понимание долговременных последствий еще недостаточно развито. Разница здесь в том, что голосование – по крайней мере в теории – значительно влияет на общество; секс влияет только на людей, которые им занимаются, и, возможно, на их близких: родственников и друзей. Как уже отмечалось выше, глупо обобщать целые группы общества. Многие считают, что не должно быть фиксированного возраста для участия в голосовании, потому что некоторые 14-летние демонстрируют большее понимание политики, чем некоторые 40-летние, – то же можно сказать о сексе. Взрослые носятся с писаной торбой зрелости, теми знаками и признаками, которые вычеркивают их из находящегося ниже класса детей; и права голосовать и заниматься сексом – два таких признака.
Поддержав этот закон, законодатели посылали сообщение, озвученное помощником прокурора Бэйтсом: секс с детьми, даже между ними, неприемлем.
Я уверен, мы все знаем главный аргумент, используемый в защиту наказания за секс между взрослым и ребенком: взрослый имеет больше общественного влияния и обычно развит физически и умственно сильнее, чем ребенок, – поэтому взрослый может заставить заняться сексом силой или принудить ребенка авторитетом. Но как может мистер Бэйтс применить этот аргумент к сексу между 13 и 12-летними? Есть еще кое-что в его словах, помимо чувства, что все сексуальные проявления в детстве каким-то образом вредят.
Как сказал Рэндэл Рэчардс, закон, который должен защищать детей, их преследует – и это нелогично.
Действие этого закона не поддается логике – неудивительно, ведь он исходит из широко принятой (и ошибочной) предпосылки, что дети всегда «виктимизируются» в сексуальных отношениях. Я рад, что девушка имела разум и характер, чтобы оспорить свое уголовное наказание. Возможно, чем больше таких случаев произойдет, тем быстрее мы увидим падение таких иррациональных и жестоких законов.
III. Общество, или кто право имеет
Все вышепредставленное было моим переводом статьи некоей Treblevoice – человека, который представляется в сети женщиной-педофилом. Она осознавала себя педофилом с детских лет; привлекают ее мальчики и девочки с младенчества до подросткового возраста.
Вместе разбора некоторых высказываний отдельного «педофила», разберем основания ее – те самые широко принятые ложные предпосылки, которые новые коммунисты, объявив их универсальными ценностями, ставят себе в заслугу.
«От каждого по способностям, каждому по потребностям» и «Все люди (или шире: животные – смотреть фильм «Земляне») равны, но некоторые равнее» – человеку недалекого ума не видно противоречия. Объявляя равенство перед законом, они подспудно гарантируют, что закон ограничит одних в пользу других – или ни в чью, как в приведенном выше случае; заявляя о добрых намерениях, они запрещают человеку тем, что ему необходимо исходя даже из физиологии; и демократическое голосование, в котором в принципе дозволяется участвовать лишь избранным (власть дается избранным от избранных), – даже демократическое голосование предполагает учет голоса только большинства (а в случае США – меньшинства и кучки пригожинских троллей).
Как же круги свободы могут не пересекаться? Если дозволить все, спрашивается, как одновременно могут реализоваться право и желание насильника на насилие и право и желание жертвы не быть изнасилованной?
Как должное нужно принять, что всей свободой мы не воспользуемся. Нелепо обвинять власть или еще кого в том, что человек не парит как птица – за этим обращайтесь к человеческой природе, богу или трансгуманистам. (Да, если вы давно меня читаете, то знаете, что я цитирую и к чему клоню.) Но задача разрешима до некоторого предела, и этот предел формулируется: должно жить так, что под запретом только агрессивное насилие – все свободы из этого следуют. Любые добровольные с обеих сторон действия, будь то проституция и секс с каким-угодно партнером – или тот случай с каннибализмом – все это делалось по согласию. Только больные проповедники коммунизма будут искать преступников там, где нет жертвы, и преступление там, где переступили только химические реакции, обуславливающие этические нормы непричастных лиц.
Но почему же машину красного террора так самоотверженно направляют именно на детей? Во-первых, право сильного, как и говорилось в статье, за взрослыми; за ними же институциональная власть. Мистер (или: истер) Бэйтс, как представитель власти, высказал, если разобраться, всем давно известную, воистину правдивую, но почему-то тщательно скрываемую мысль: «Мы должны защитить покорное существование наших людей и будущее для левацких идей и властей». Дети здесь где-то потерялись. А нет, постойте, я нашел их в продолжении: «Чтобы красота детей никогда не взошла над землей».