* 1 * Эта история произошла в одном далёком-далёком королевстве, в красивой и волшебной стране. С одной стороны её окружали высокие величественные горы, увенчанные коронами вечных снегов, с ожерельями цветущих трав, с весёлыми звонкими ручьями, сбегающими по склонам. Ручьи сливались в реки с мощными водопадами, с шумом низвергались в долины, заполняли озёра чистой прозрачной водой. С другой стороны лежало бескрайнее море, тихо и сурово гонящее волны к мягким песчаным берегам. Волны накатывались на берег, заливая песок и морские ракушки, потом с тихим шипением отступали, оставляя на песке золотистые капли янтаря... А в самом сердце той страны стоял большой замок, с высокими белыми башнями, золочёными крышами, витиеватыми флюгерами, ажурными балконами. В этом замке жил мальчик. Он был настоящим принцем своей страны. Но несмотря на всю красоту, окружавшую его, жизнь его нельзя было назвать счастливой. Когда он родился, король и королева были безумно счастливы. Они так ждали сына! Но кроме обычной родительской любви их радость умножало ещё и то, что у них появился наследник, который вырастет и возьмёт в свои руки королевство, и сможет управлять им мудро и справедливо, продолжая дело своего отца. Когда мальчику исполнилось полгода, король пригласил во дворец самого известного и уважаемого в тех краях учёного и чародея доктора Локруса с просьбой заглянуть в будущее принца, чтобы убедиться, что там нет никаких неожиданных неприятностей, и чтобы он, король, мог сделать всё возможное, чтоб уберечь дитя от бедствий. Доктор Локрус не был обычным предсказателем, которые смотрят на звёзды и положение планет, и с умным видом выдумывают прогнозы, формулируя их так, что невозможно толком проверить потом, сбылись они или нет. Локрус был настоящим учёным, положившим годы на изучение природы пространства и времени. Он научился нащупывать нити, ведущие нас сквозь время и прослеживать за тем, куда они тянутся, как переплетаются друг с другом. Доктор очень ответственно относился к своим словам и не терпел небрежности в работе, поэтому он редко делал прогнозы. Но если уж брался за дело, то почти никогда не ошибался. Локрус не был похож на чародеев из книжек. Он не носил длиннющей бороды или мантии, или колпака со звёздами. Это был скромный и аккуратный человек: волосы с проблеском седины подстрижены и причёсаны, тёмно-серый с разводами свитер, белоснежный воротничок рубашки, чёрные брюки. И только на груди у него висел на цепочке небольшой серебряный амулет в виде колечка с драконом внутри. Предсказать будущее принца было очень серьёзной задачей, и учёный по началу даже не хотел браться за неё. Но король очень его просил, и, вспомнив, как много хорошего сделал для него король, помогая ему устроить лабораторию, поддерживая исследования, он согласился взяться за работу. Несколько недель он жил во дворце и проводил много времени с принцем. Могло показаться, что он просто играет с ребёнком, но на самом деле он напряжённо работал, прощупывал нити реальности, оценивал вероятность, перепроверял результаты. И вот наконец прогноз был готов, и Локрус явился на доклад к королю. -- Я вижу много прекрасного в будущей жизни принца, -- говорил учёный, -- Вашими стараниями он вырастет умным, добрым и честным. Но он не станет королём. -- Как? -- удивился король, -- как такое возможно, почему? -- Этого я не могу сказать точно. Но я вижу, что не успев ещё вырасти, он подружится с кем-то, и это решит его судьбу. Он сам выберет свой путь, и это будет что-то совсем другое... -- С кем? С кем подружится? Неужели дружба обладает такой большой силой? -- Не уверен. Но очень может быть, это будет девочка, а значит, на смену дружбе придёт любовь, а её сила гораздо больше, вы ведь знаете. Из-за неё человек может пожертвовать жизнью, не только короной. Король пришёл в ярость: -- Как смеешь ты говорить мне такое? -- Я понимаю ваше горе, ваше величество. Но разве было бы лучше, если бы я скрыл от вас правду, заботясь о вашем и своём спокойствии? -- Возможно, -- ответил король уже спокойнее, -- но теперь уже поздно. -- Вот вам мой совет: не противьтесь судьбе. Дайте мальчику свободу выбрать свой путь, и ни о чём не беспокойтесь. -- Спасибо тебе за совет, учёный. Но ты уж меня прости, в управлении государством я разбираюсь лучше. Я не могу оставить страну без правителя. Ещё раз спасибо тебе за работу, а теперь оставь меня, я должен подумать, что мне делать. И учёный вернулся в свою лабораторию, а король долго думал, и наконец решил во что бы то ни стало добиться своего. И он издал приказ, чтоб в окружении принца не было никаких других детей, а особенно девочек. Так принц рос, в окружении интересных и умных книг, занимательных игрушек, заботливых учителей... Но он почти совсем не видел других детей, а девочек не видел вовсе. Иногда его возили в гости к принцу соседнего королевства, и мальчики играли вместе какое-то время, но взрослые не позволяли им общаться долго, чтобы между ними не смогла завязаться дружба. Тот другой мальчик рассказывал нашему принцу, как он играл с девочками, какие они милые, красивые и нежные. Он говорил, что он даже, наверное, влюбился в одну из них, и даже однажды поцеловал её... Когда принц услышал это, глаза его загорелись, он стал просить: "Расскажи, расскажи мне ещё!" -- но тут родители прервали их разговор и поспешили забрать принца домой. По дороге в свой замок принц увидел на берегу озера играющих детей. Мальчики и девочки, раздевшись догола, развились на песчаном пляже. Три девочки сидели на большом камне у самой воды. Какой-то мальчишка подбежал и столкнул их всех в воду, потом плюхнулся сам, и они визжали, и кричали, и смеялись. У принца заныло в груди. Он бросил взгляд на отца -- тот ехал верхом на своём коне, глубоко задумавшись (корона на его голове показалась вдруг ужасно тяжёлой). Нет, бесполезно просить... А может... убежать из дома? Принц вздрогнул, капелька волнения обожгла на миг ему сердце, но он поспешил спрятать эту мысль даже от самого себя. Всё было более-мене нормально до поры. Принц рос умным и любознательным. Он прочитал много книг, много размышлял, интересовался устройством мира. Он овладел искусствами: рисовал картины, писал стихи, сочинял музыку. Он изучал науки, делал изобретения. Доктор Локрус часто навещал мальчика, приносил ему разные умные книги, и принц читал их с упоением. Локрус каждый раз как будто угадывал, что именно интересует мальчика больше всего. А когда, прочитав книгу, принц всё понимал, и был готов горячо обсуждать с учёным то, что узнал, Локрус удивлялся его необычайным способностям. Но он также замечал глубокую печаль в глазах юного принца, и это его беспокоило. Он говорил об этом королю, но король не хотел его слушать. Печаль принца со временем росла, и когда принцу исполнилось девять лет, даже его родители вынуждены были признать: что-то идёт не так. Мальчик всё больше грустил, мало ел, плохо спал. Он мог целыми ночами смотреть на звёзды, глубоко задумавшись о чём-то... Он всё чаще болел, становился слабее. Все врачи, которых приглашали во дворец только разводили руками и не могли ничем помочь. И тогда встревоженные родители вновь призвали доктора Локруса с просьбой вылечить сына. Доктор Локрус осмотрел принца, долго общался ним, а потом сказал королю: -- Я знаю, как можно помочь принцу, и я уже говорил вам об этом. Дайте ему свободу, позвольте общаться с кем он захочет, пустите в его жизнь красоту и очарование, что несут в себе девочки. Он влюбится -- и пусть. Смиритесь с пророчеством, дайте ему человеческое счастье, а государство... как нибудь обойдётся и без него. -- Нет, -- ответил твёрдо король. -- Должно быть другое средство. Найди его, ты же великий мыслитель! Учёный глубоко вздохнул и задумался. Он думал долго. Солнце успело уже спуститься и почти исчезло за морем, когда учёный вдруг изменился в лице, в глазах его блеснули искорки, и лукаво улыбнувшись, он спросил короля: -- Скажите, как ваш сын относится к куклам? -- Да, -- ответил король чуть смущённо, -- он играет в куклы: любит одевать их, укладывать спать... Совсем как девчонка. -- Ну почему же как девчонка? Ведь куклы изображают девочек -- в этом всё дело. Вполне естественно, что мальчик интересуется ими. -- Так что с того? -- спросил король раздражённо. Локрус ответил: -- Что если мы сделаем для него куклу, которая будет совсем как настоящая девочка? Она сможет двигаться и даже говорить. Принц сможет играть с нею, и тогда, быть может, его тоска развеется. А кукла -- это ведь не живая девочка, так что вам нет нужды опасаться, что пророчество сбудется, и принц откажется от трона из-за неё. Король просиял: -- Гениально! И ты сможешь смастерить такую куклу? -- Да, ваше величество. Думаю, я смогу. Я приложу к этому всё своё искусство. Дайте мне месяц сроку. -- Конечно! Иди и работай, я обеспечу тебе всё, что потребуется. -- Мне не потребуется много, не беспокойтесь. И учёный отправился в свою лабораторию. Ты, конечно, понимаешь, как нелегко сделать куклу, которая будет совсем как живая, которая будет не только двигаться и разговаривать, но иметь свой характер, чтоб с ней можно было общаться, как с человеком. И доктор Локрус это прекрасно понимал. Но у него был план. * 2 * Лаборатория доктора Локруса располагалась не во дворце. Он не любил роскошь, считал что она отвлекает от работы. Он жил в обычном городе, а вокруг его дома были дома простых людей. В своём городке Локрус организовал школу для местных детей. Там он учил их читать писать и считать, а ещё задавать вопросы, искать ответы и думать своей головой. В той стране простые люди не очень-то стремились к знаниям. Всё, что с ними происходило они объясняли божьей волей и не хотели ничего менять. Они слепо верили правилам, которые придумал кто-то давным-давно и не задумывались о том, почему надо действовать так или иначе. И в этом, по мнению учёного была причина многих человеческих страданий. Он был уверен, что только те, кто сам разбирается во всём, кто доверяет своим чувствам и мыслям, а не слепой вере, может построить счастливую жизнь для себя и своих будущих детей. И вот доктор Локрус собрал своих учеников и учениц и задал им такой вопрос: "Как вы считаете, можно ли нарушить приказ короля для того, чтобы на свете стало на одного счастливого человека больше?" Ученики молчали. Кто-то неуверенно ответил, что приказов короля нельзя ослушаться, ведь это закон, и все должны повиноваться. Другой ученик продвинулся мыслью чуть дальше, сказав, что за нарушение законов грозит страшное наказание... Учитель ждал. Он давал им время подумать ещё. И тут одна девочка ответила: "Если я могла бы сделать кого-то счастливее, и никому при этом не навредить, то почему бы нет? Я бы попыталась." Локрус удовлетворённо кивнул головой. Он и не сомневался, что та девочка ответит именно так. Он не стал говорить всем детям, какой ответ ему понравился больше всего, но попросил ту ученицу задержаться в классе после урока. Теперь пришло время рассказать про эту девочку больше. Это была любимая ученица доктора Локруса. Она родилась в очень бедной семье, но природа наделила её замечательным умом. Девочку звали Лика. Где-то в пыльных конторских книгах значилось её полное имя: Анжелика Парнелла Веровски, но об этом давно уже никто не вспоминал. Кому придёт в голову называть простую, почти уличную девчонку Анжеликой?... У её родителей почти не было времени заниматься её воспитанием, и она проводила целые дни в лаборатории учёного, помогая ему и стараясь понять всё, что он делает. Доктор ценил её интерес. Он старался научить её всему, что знал и умел, он воспитывал её смелой и свободной от предрассудков. Она была умницей и схватывала всё на лету. В свои восемь с половиной лет она уже сделала несколько настоящих научных открытий. Кроме того, она была очень милой и даже красивой. Вот почему именно она лучше всего подходила учёному для осуществления его плана. После уроков доктор Локрус пригласил Лику в свою лабораторию и рассказал ей подробно о принце, живущем одиноко во дворце, и о том, как можно ему помочь. -- Ты согласна? -- спросил он, наконец, испытующе глядя на девочку. -- Конечно да! -- глаза девочки загорелись а предвкушении приключения. -- Но это будет не просто игра. Это настоящее дело, и даже опасное. Ты ведь знаешь, что может быть с теми, кто ослушается королевской воли. Конечно, я рискую больше: ведь я придумал всё это, а ты просто невинное дитя, но всё же... -- Я понимаю, учитель, -- ответила девочка очень серьёзно. Вот что придумал Локрус. Мастерить куклу для принца он вовсе не собирался. Он понимал, что какой бы сложной и правдоподобной она ни была, она не сможет заменить живую девочку и не улучшит самочувствия принца. А вот настоящая живая девочка -- действительно сможет помочь. Но король ни за что не согласится пустить к принцу живую девочку. Поэтому он решил выдать живую девочку за куклу. Но привезёт её во дворец в коробке и вручит принцу. Девочка должна будет вести себя как настоящая кукла, чтобы никто не заподозрил подмены. Обмануть взрослых, которые видят куклу только издалека, вполне реально. Конечно, сам принц рано или поздно поймёт в чём дело, но Локрус был уверен, что принц сможет сохранить секрет. Надо будет только выбрать подходящее время, чтоб признаться ему, чтоб он случайно не выдал тайны своим удивлением. Поэтому девочке надо будет притворяться так, чтобы первое время и принц был уверен в том, что она обычная кукла. В назначенный день девочка надела чистое бельё и новое платье, которое сшили лучшие портные королевства, специально для новой куклы принца по предоставленным Локрусом меркам. Как и полагается, в комплекте с куклой было несколько вариантов сменной одежды, чтоб принц мог одевать игрушку на свой вкус. Девочке уложили волосы в красивую причёску, пристроили на голове маленькую блестящую диадему. Локрус собирался ещё подкрасить ей глаза и губы, но приглядевшись, понял, что они и так настолько яркие, что вряд ли их можно ещё улучшить. Девочка посмотрела на себя в зеркало и ахнула: настоящая принцесса, вот это да! Пришла пора везти подарок во дворец. Учёный в последний раз пожелал девочке удачи и помог ей забраться в коробку. * 3 * Это был десятый день рождения принца. Он знал, что доктор Локрус приготовил для него какой-то особенный подарок, и с самого утра пребывал в волнении. Наконец во дворец привезли большую коробку, перевязанную красивой ленточкой. Сам Локрус пригласил принца принять подарок. Принц потянул за ленточку, и коробка раскрылась с четырёх сторон. Перед ним стояла девочка. -- Что это? -- спросил удивлённый принц. -- Это мой подарок для тебя, мой мальчик, -- ответил учёный. -- Я приложил к нему всё моё искусство. Пожалуй, это лучшее, что я сотворил до сих пор. Говоря это, учёный даже не лукавил. Он и правда вложил немало сил в воспитание своей ученицы. Но принц, конечно, понял его слова буквально, как и предполагалось. -- Так это... кукла? -- проговорил он слегка разочарованно. -- Да. Но не совсем обычная. Она может двигаться как живая и даже немножко разговаривать. Принц внимательно разглядывал свой подарок. Кукла была удивительно красивая и выглядела совсем как живая. Он представлял себе, что перед ним стоит настоящая живая девочка, и от волнения у него перехватывало дыхание. А Лика в это время тоже внимательно смотрела по сторонам: где же она оказалась? Она была поражена красотой и великолепием дворца, но больше всего её внимание занимал сам принц. "Какой милый мальчик, -- думала она, -- но сколько печали в глазах!" Ей было так жаль, что она должна притворяться перед ним неживой: не делать лишних движений, не менять выражение лица. Это было нелегко, но она старалась. -- Возьми её за руку, -- подсказал учёный принцу, -- и она пойдёт, куда ты поведёшь её. Принц взял девочку за руку -- рука была тёплой, совсем живой, и принц вновь подивился искусству учёного. Он повёл её в сад, усадил на скамейку в беседке. Это было его любимое место в саду, потому что отсюда было видно далёкое море. Раньше принц часто сидел тут один и мечтал, глядя в даль. Это был кусочек его собственного мира, который он раньше ни с кем не делил. И теперь, когда он как бы понарошку привёл сюда подругу, он понял, что именно этого он так давно хотел. Они были только вдвоём, если не считать птиц, певших им с ветвей стройных деревьев, и белоснежных роз, вившихся по стенам беседки. Толстый мохнатый шмель деловито жужжал, перелетая с цветка на цветок, а принц всё говорил и говорил со своей куклой. Он рассказывал ей о своей жизни, о том, что волновало его, и ему казалось, она внимательно его слушает. А девочка и правда слушала, и временами ей так хотелось ответить, что глаза её загорались, губы вздрагивали, и тогда принц приглядывался к ней с сомнением, а девочка пугалась: "Вдруг он сейчас догадается?" И замирала. А принц чувствовал странное, неведомое дотоле томление: он смотрел на девочку и не мог оторвать взгляда, ему хотелось быть ближе к ней... Он сел рядом, взял её руку и долго разглядывал, перебирая тонкие пальчики, потом пропустил её пальцы между своими и плотно сжал её руку, и взглянул ей прямо в глаза. И Лика снова замерла, но не от боязни быть раскрытой. Ещё никто раньше не смотрел на неё так. Во взгляде принца слились нежность и желание, удивление и необъяснимая сила. И девочка чувствовала это, и щёки её розовели, и сердце билось сильней... Принц оглянулся по сторонам, будто хотел убедиться, что никто не подглядывает, не нарушает их уединения, и в тот же миг приблизился губами к лицу девочки, и легонько коснулся щеки, потом уголочка рта, а потом прильнул и её губам, приоткрытым от неожиданности, и поцеловал её. И девочка почувствовала дрожь в груди, и какое-то сладкое томление в животе, которое волной разлилось по всему телу, и она прикрыла глаза, и сделала глубокий вдох, и аромат цветов смешался с неизведанным вкусом поцелуя, и сквозь головокружение мелькнула мысль: "Надеюсь, он не заметит..." * 4 * Так незаметно пролетел целый день. Когда наступил вечер, принц подумал, что надо бы уложить его куклу спать. Конечно, не могло быть и речи о том, чтоб положить её в углу комнаты с другими куклами. Он решил уступить ей свою кровать. Вообще-то его кровать была достаточно широкой, чтоб они поместились на ней вдвоём. Может быть, он и сам ляжет рядом с ней... Он привёл девочку в свою комнату и для начала усадил её на кровать, а сам опустился рядом на колени и стал аккуратно снимать с неё туфельки и носочки. Потом он налил в тазик прохладной воды и помыл там девочкины ножки, и вытер пушистым полотенцем. Он почувствовал, как это волнительно: заботиться о своей девочке. А девочка чуть заметно улыбнулась: прохладная вода ласкала её ножки и принц так нежно прикасался к ним -- это было очень приятно и немного щекотно. А принц смотрел на её маленькие пальчики и восторгался: какая тонкая работа! Как удивительно красиво! Он ещё не знал тогда, что любуется созданием не человеческих рук, а самой природы. Потом он попросил её встать и развести руки в стороны. Девочка послушалась (она ведь была куклой). Она поняла, что мальчик сейчас будет её раздевать, и немного заволновалась: нет, она не боялась, просто это было как-то... необычно. Она знала, конечно, заранее, что кукол переодевают, но она не представляла себе, как именно это будет. А сейчас тёплая волна пробежала по её телу. Она замерла в ожидании, стараясь не выдать волнения. А мальчик помедлил, потом опустил её руки вниз. Он думал, как лучше снять с куклы платье. Обычно куклы весьма неуклюжи, и чтоб их одеть или раздеть, приходится сильно растягивать одежду. А тут ведь всё как настоящее, а принцу ещё ни разу не приходилось снимать платье с настоящей девочки. Он нашёл пуговку на спине сверху и расстегнул её. Вырез платья разошёлся, обнажив плечо девочки и лопатку с маленькой родинкой. Принц прикоснулся к коже девочки: она была не гладкая, как у обычных кукол, а как будто бархатная, с крошечными ворсинками, расходящимися от позвоночника по сторонам. А главное -- она была тёплая. И принц тоже на миг почувствовал ясно-ясно, что раздевает живую девочку, и у него перехватило дыхание. Но он тут же убедил себя, что этого не может быть, и опять занялся платьем. Разрез был не достаточно широким, чтоб стянуть платье вниз, значит, надо через голову. Мальчик поднял руки девочки над головой, взялся за подол и потянул вверх. Юбка послушно вывернулась, открывая взволнованному взгляду точёные коленки, стройные бёдра и белый треугольник трусиков с крохотным бантиком на резинке спереди. Сам не зная почему, принц так разволновался, что руки его совсем потеряли ловкость, и платье застряло наполовину снятое. Чтобы помочь ему, принц провёл руками по бёдрам и бокам девочки, и она вздрогнула от щекотливых мурашек. Ещё секунда -- и девочка стояла перед ним в одних трусиках. Она глядела прямо на мальчика своими большими глазами, едва сдерживая улыбку, а он стоял истуканом, стараясь справиться с волнением... Он всё не мог решиться прикоснуться к этому чуду. Но он смог овладеть собой, не даром он был всё же наследник его величества. Собрав всю свою смелость (и всё же с великой осторожностью), он взял девочку на руки ("Сильный мальчик," -- заметила она про себя) и уложил её на кровать. Теперь он мог её как следует разглядеть. "Как хорошо, -- думал он, -- что Локрус сделал её так добросовестно, со всеми подробностями". Он посмотрел на грудь девочки. Её сосочки были почти такие же как у него самого, только более выпуклые. Он легонько коснулся их, и ему показалось, что под его пальцами пупырышки стали чуть жёстче. Потом рука его соскользнула с груди девочки на мягкий животик (девочка продолжала безучастно смотреть в потолок, будто она ничего не чувствует, хоть это совсем не легко, когда по твоему телу скользят чьи-то любопытные и ласковые руки). Принц долго изучал пупок (как пуговка сидящая в уютной ямке), но больше всего его занимала едва заметная линия, идущая от пупочка вниз и ныряющая под трусики. "Интересно, -- подумал принц, -- ТАМ тоже всё как настоящее?" И ведь ничто не мешало ему сейчас посмотреть. Сердце его забилось чаще, тёплая волна прокатилась по телу. Он никогда не видел девочек вблизи, что уж говорить про голых девочек... Он знал из книжек, что у них там всё по-другому, что этим-то они и отличаются. Он даже видел картинку в анатомическом атласе, но там, принцу казалось, художник не старался: явно пожалел линий, нарисовал лишь одну посрединке, и всё. И сейчас им овладело такое радостное волнение, будто он стоял на пороге большого открытия. Нет, здесь было ещё что-то, гораздо сильнее: какое-то новое чувство билось сейчас в его груди. Дрожащими руками он взялся за резнику трусиков и потянул. Девочка поняла, что сейчас произойдёт, и почему-то испугалась, и сжала плотнее колени. А принц спустил ей трусики совсем чуть-чуть, и замер от удивления и восторга. Он понял: художник не ленился, у художника просто не было средств для выражения этой красоты. Линия, за которой следил принц, забиралась на небольшой мягкий холмик, и терялась в щёлочке, рассекавшей его снизу. Щёлочка разделяла две аккуратные прижатые друг к другу губки. Как просто, и как красиво! Он смотрел долго-долго на девочкину вульву и всё не мог понять, почему так чарует она, так влечёт. Но принц видел лишь один конец щёлочки (как бы мягко закруглённый), другой конец прятался от него между сжатых ног девочки. Он явно видел не всё. Что-то скрывалось от него, может, самое интересное! Чтобы увидеть это, надо раздвинуть девочке ноги. Принц помедлил, будто стесняясь. Но внутренний голос проговорил ему: "Смелей! Это твоя кукла, ты можешь делать с ней всё, что захочешь!" "И верно," -- подумал принц и, преодолев непонятную робость, спустил её трусики ниже, до самых лодыжек, двумя руками уверенным жестом развёл колени девочки врозь и заглянул в промежность. Ох! Снова дрогнуло сердце. Щёлочка продолжалась и, проходя между ног, соединялась с той, что разделяет половинки попы. Две выпуклые губки заканчивались чуть раньше. "Ха, интересно..." -- подумал принц. Он ещё шире раздвинул коленки своей куклы, и оказалось, что щёлка внизу неглубокая: она совсем исчезала, давая понять, что попа и пися у девочки всё же отдельно. Но вот наверху, где щёлка была явно глубже, хранилось ещё много тайн. Две мягкие губки слегка расступились, и мальчик увидел, что внутри что-то есть: там в уютной глубине пряталась выпуклая розовая складочка, как сердцевинка цветка, будто бы маленький язычок (что это было? Правильно, клитор.) Девочка лежала, едва дыша. Как игрушка принца, она не могла противиться ему. Она была перед ним совсем беззащитна, и он мог делать с ней всё, что хотел! Но она уже не боялась. Она видела, что принц очень ласков с нею, и ни за что не причинит ей вреда. Теперь ей было даже забавно, с каким интересом он её изучал. Будто в её письке и правда есть, что-то удивительное... Она ещё не понимала, какова природа её чудесной силы -- силы, данной каждой девочке от природы. Она лежала перед ним вся раскрытая, ветерок от окна ласкал её кожу в самых нежных местах, и так же, как лёгкие касания ветра, она чувствовала любопытный взгляд принца, который скользил по её телу. И это было приятно! А принц всё внимательно рассмотрел, но этого было мало. Ему хотелось прикоснуться. Он осторожно положил ладонь на живот девочки, пониже пупка, легонько погладил, снова поразился: какая мягкая шёлковая кожа, и ему вдруг почудилось: животик дрогнул под его рукою. Он продвинулся чуть ниже (тем же путём, как скользил до того его взгляд) и погладил мягкий холмик внизу живота -- лобок девочки, а потом его рука осторожно скользнула вниз, между ног девочки, и он наконец ощутил пальцами и мягкою упругость половых губ, и теплоту розовеющей сердцевинки. Собрав все чувства на кончиках пальцев, принц стал поглаживать девочку в самом нежном месте. Лика чувствовала, как от ладони принца исходит тепло, как оно разливается приятными волнами по всему её телу, и сердце бьётся сильней, и какое-то напряжение собирается внизу её живота, и хочется, чтобы принц касался её ещё и ещё, сильнее и сильнее... Было так приятно, что хотелось вздыхать и стонать от удовольствия, и ей пришлось легонько прикусить губу, чтоб сдержаться и не выдать себя. Но когда пальчик принца, осмелев, проник чуть глубже во влажную теплоту, а потом скользнул наверх, задевая самое чувствительное -- окрепший от возбуждения клитор, девочка не удержалась: она сделала глубокий шумный вздох и тихо простонала "Сссс-Аах..." Принц быстро взглянул на неё широко раскрытыми глазами. Все его смутные догадки сошлись, наконец, в очевидное: -- Ты живая?! Девочка только смотрела на него испуганно и моргала. -- Ты живая? -- повторил принц строго, почти как его отец-король -- отвечай! Девочка робко кивнула в ответ. -- Ну конечно! -- принц хлопнул себя ладонью по лбу, -- как я сразу не догадался, я же всё время чувствовал! От строгости принца не осталось и следа. Он улыбнулся просто и искренне, и почти уже застенчиво спросил: -- Как тебя зовут? -- Лика -- ответила девочка и тоже улыбнулась, и ей вдруг стало легко-легко от того, что всё, наконец, раскрылось, и принц, похоже, совсем не сердится, и можно больше не притворяться, а говорить с ним открыто, тем более, что он оказался таким славным и интересным, и ей так много хотелось ему рассказать. -- А меня, -- начал принц, -- Иммануил Клементий четырнадцаты... -- и почувствовав, как не к месту сейчас все эти номера и титулы, прервался и тихо проговорил: -- Мани́. Он смотрел девочке в глаза, а она ему, и оба совершенно непроизвольно улыбались друг другу всё шире -- так бывает, когда встречаешь кого-то и... влюбляешься. Тут принц вдруг спохватился, что девочка лежит перед ним в совершенно неприличной позе, с раздвинутыми ногами, и смутился: -- Ах, прости, ради всего святого! -- он поспешно сдвинул её колени и прикрыл одеялом -- Ничего, -- отозвалась она с улыбкой, -- ты же думал, я просто кукла. Тут оба рассмеялись, легко и искренне, как смеются только дети и лучшие друзья. За окном давно уже стемнело, а Лика и Мани всё разговаривали. Им столько всего хотелось сказать друг другу. Принц говорил о своих мечтах, о том, что прочёл в книгах, но всё больше расспрашивал девочку о её жизни, и она с удовольствием рассказывала, как живут простые дети, как они весело играют вместе, как ходят в школу доктора Локруса и чему учатся там. Принцу очень захотелось тоже побывать в лаборатории Локруса, вместе с девочкой, научиться новым удивительным вещам... Им, конечно, хватило бы тем для разговора на целую вечность, но они притомились, и, удовлетворив первое любопытство, лежали молча, слушая ночь за окном. А ночь тихонько цвиркала сверчками, ночь разливалась трелью далёкого соловья, ночь вкрадчиво дышала в окно тёплым и душистым ветром. Принц всё не мог успокоиться, таким удивительным было сделанное им открытие. Он молчал и смущённо краснел, и всё сомневался, стоит ли говорить то, что было у него на уме уже давно... Наконец он взял себя в руки, и решился, и спросил: -- Лика, ты можешь снова раздвинуть ноги, как тогда? Девочка взглянула на принца. Не понятно, как это произошло, но за короткое время их знакомства, он стал ей настоящим другом. Она почему-то чувствовала, что может доверять ему безгранично. Она понимающе кивнула, и при мысли о том, что она сейчас сделает, от приятного волнения что-то вздрогнуло у неё внутри. Она откинула одеяло и согнув ноги в коленях, развела их в стороны, так что получилось даже шире, чем было в тот момент, когда она впервые выдала себя неосторожным вздохом. Благодарный принц принялся снова её рассматривать и осторожно ощупывать. Набравшись смелости, он раскрыл широко губки её вульвы и заглянул внутрь, где красное и влажное и, наверно, горячее, и трепетно живое... Ему захотелось коснуться сокровенной плоти, проникнуть туда ещё глубже, но это казалось ему слишком дерзким... Тень напряжения мелькнула в этот момент на лице девочки... -- Тебе больно? -- спросил принц обеспокоенно -- Нет... просто... непривычно. Тогда принц просто положил свою ладонь на лобок девочки и стал тихо и нежно поглаживать ей писю. И девочка снова почувствовала это тепло, оно как будто исходило от ласковой ладони принца, наполняло низ живота таким приятным томительным чувством, и растекалось про всему телу... Мальчик глядел ей при этом прямо в глаза, и этот взгляд, как горячая струя проникал ей прямо в душу, в самую сокровенную глубину. Она услышала, как он взволнованно дышит. Она и сама уже давно дышала шумно и часто, сердце её колотилось в груди. Когда рука принца пробегала по её промежности, и один палец вкрадчиво проник в щёлочку, девочка вдруг почувствовала, что там стало влажно и скользко, и от этого пальцы скользили ещё нежней, ещё приятнее. Так её тело говорило: давай, я хочу этого... Девочка, уже не скрываясь, вздыхала и стонала от удовольствия при каждом прикосновении. Принц был по-прежнему очень нежен с нею. Но ей хотелось более сильных ощущений, и тогда она, не стесняясь, взяла руку принца и направила её, и он, уловив движения, стал гладить её сильнее, энергичнее, настойчивей. Свободной рукою он то брал руку девочки, подносил её к губам, целовал милые пальчики, то приглаживал прядки её волос, убирал их со лба, заправлял за ухо (странно, его никто не учил этим жестам заботы, они как-то сами выплыли из глубины). Он ласково касался груди девочки, её живота... А в это время его пальцы проникали в горячую влажную глубину, танцевали вокруг налитого чувственным напряжением клитора. А Лика вся раскрылась, отдаваясь ему, такое блаженство захватило её, ей было так хорошо, как никогда ещё не было в жизни. У неё перехватывало дыхание, она громко вздыхала: "Ах... Ааах!". Горячее томление нарастало, все чувства будто собрались на миг в одной точке, а середине раскрасневшейся вульвы, на самом кончике напряжённого от возбуждения клитора. И вдруг чаша наслаждения переполнилась, и полилась через край; её вздохи превратились в отрывистые крики, дрожь пробежала по телу, руки беспорядочно хватали и мяли ткань простыни, ножки вытянулись, захотелось двигаться, извиваться, и почти уже кричать, она почувствовала такой взрыв удовольствия, что в глазах у неё потемнело... Она выгнулась дугой, напряглась всем телом, отчаянно сжала кулаки, издала протяжный сдавленный стон, судорожно дёрнулась несколько раз, и обессилев, упала на простыню. Лика лежала, медленно приходя в себя. Всё её тело было расслаблено, она дышала тяжело и часто, как после пробежки. Она чувствовала одновременно страшную усталость (будто забралась бегом не вершину горы) и небывалый душевный подъём, будто взлетела потом с той вершины, расправив огромные радужные крылья. Принц смотрел на неё как заворожённый. Ему припоминалась одна книжка, где как-то очень сухо по-умному говорилось, что люди во время соития испытывают оргазм, и он тогда не очень понял, к чему это всё, а доктор Локрус только сказал загадочно, что настанет миг, когда он сам это почувствует, и тогда мир уже не будет прежним. И вот теперь, когда эта девочка, такая безумно красивая и милая сердцу, билась и кричала от удовольствия в его руках, он почувствовал, что прикоснулся к настоящему волшебству, и это было так явственно и остро, ещё острее, чем если бы это был его собственный оргазм. Немного отдышавшись, Лика посмотрела на принца. Она улыбалась, и одновременно пара слезинок выступили в уголках её глаз, неизвестно отчего. И в этот момент, они почувствовали оба: что-то важное произошло с ними, с этой самой минуты между ними не осталось никаких преград, они стали друг для друга самыми близкими на свете людьми. Они уже не разговаривали, просто лежали рядом, взявшись за руки. Тёплая ночь дышала с открытое окно, колыхала край занавески. Ночь тихо шептала шелестящие слова, окутывая лаской мальчика и девочку, и постепенно их души растворились во сне. Что снилось им, мы не знаем, он очень может быть, что и во сне они так же держались за руки, странствуя, летая и плавая по просторам неведомых сказочных краёв. * 5 * Весь следующий день дети провели вместе. Они были как в сказке, как в интересной игре. Только в их игре всё было по правде. У них была своя настоящая тайна, которую надо было по-настоящему хранить. Никто из взрослых не должен был узнать, что новая игрушка принца -- живая девочка. Лика усердно притворялась куклой, если только их мог кто-то увидеть. Но стоило детям остаться одним, они смеялись над этим до упаду. Они находили множество мест, где можно спрятаться от чужих глаз: дальние уголки сада, заросшие так, что не продерёшься (только юрким и ловким детям заросли не помеха), каменистый грот у вершины горы, чердаки королевского замка... Лика раньше и представить не могла, как велики королевские владения. Для неё это было настоящим приключением. План доктора Локруса был дерзким и рискованным, но он не ошибся в выборе: его ученица была смелой, целеустремлённой, решительной. От опасностей у неё разгорались глаза. В лаборатории Локрусу часто приходилось сдерживать её, чтоб она не устроила взрыв или пожар. Тут, в новом неизвестном окружении она чувствовала себя прекрасно. И то, что надо было скрываться ещё больше раззадоривало её. К тому же она была здесь не одна: с нею был её новый друг, чудесный, умный и весёлый принц. И это как раз было самое главное: у неё никогда раньше не было так. Рядом с ним её было спокойно и радостно. Когда он смотрел ей в глаза, ей хотелось улыбаться, Когда они держались за руки, она были как будто одно существо. Для принца, который большую часть жизни прожил один, свершилось настоящее чудо. Эта девочка наполнила его жизнь новым неведомым смыслом. Всё, что он делал было теперь не зря, он точно знал и чувствовал это. Раньше бывало, его бескрайние владения только нагоняли на него тоску. Теперь но будто заново открывал их благодаря своей новой спутнице. Он и не думал раньше, сколько интересных вещей можно делать здесь. Всё, что я так долго описываю, можно было бы сказать одним словом: любовь. Любовь чистая и светлая зарождалась в их детских сердцах. Удивительно, как любовь меняет жизнь. Как золотое вечернее солнце пронзает лучами сонный лес, заставляя стволы сосен светиться янтарём, а трепетные кроны берёз -- искриться, так любовь освещает и наполняет волшебным сиянием всё, что ты видишь, чувствуешь, делаешь. Дети, вроде бы, просто играли, но ни на миг их не покидало чувство, что происходит что-то важное и прекрасное. Чудесным образом игра ни разу не становилась скучной, они не уставали, будто волшебная сила питала их. И даже когда набегавшись и налазавшись, забравшись на вершину высокой горы, они просто сидели, прижавшись друг к дружке и глядя на лениво плывущие в прогретом вечернем небе облачка, им казалось, они могли бы ещё подпрыгнуть и полететь... Когда они смотрели друг на друга, искорки зажигались в глазах, и улыбка сама собой озаряла их лица. В такие моменты притяжение становилось неодолимым. И тогда их лица сближались и губы касались губ, и весь мир вокруг озарялся, превращался в мелодию чувств. Многое изменилось со времени того первого поцелуя в беседке, среди аромата роз, когда принц ещё не знал, только чувствовал сердцем приближение счастья. Теперь дети стали смелее, они крепко прижимались раскрытыми губами, шевелясь в такт, как бы посасывая друг дружку, позволяя языку партнёра трепетать и плясать в своём рту, и чувствуя как страсть разгорается в их сердцах всё сильней. Король и королева, конечно, заметили, какая чудесная перемена произошла с их сыном. Взрослые не так много времени видели его, он всё время где-то пропадал, но когда появлялся выглядел таким счастливым и жизнерадостным, каким они прежде его никогда не видали. Кстати, и ел теперь принц за двоих, всё больше утаскивая еду в свои комнаты. Но никто не догадывался об истинной причине счастья принца. Довольный король послал гонца с благодарностью доктору Локрусу, и тот не замедлил явиться во дворец, чтоб повидать своего ученика и поговорить с ним наедине. Принц вышел ему навстречу рука об руку со своей новой подругой. Локрус улыбнулся им. Он тут же понял, что произошло, они могли бы ничего не рассказывать. Но им так хотелось поделиться своей радостью, а доктор Локрус был единственным человеком на всём белом свете, которому они могли доверять, зная, что он никогда не выдаст их тайны. Ведь это была их общая тайна. И дети рассказали учёному, как странно прошёл первый день их знакомства, как трудно было девочке притворяться игрушкой, как неожиданно всё открылось, и каким волнующим был тот момент их первой неловкой близости. И вот что интересно: рассказывая о своём интимном опыте, дети не чувствовали той неловкости, которая наверняка заставила бы взрослых заикаться и краснеть. "Зачем взрослые всё усложняют?..." -- думал учёный, внимательно слушая детские откровения. Ему, конечно, хотелось бы дать детям несколько советов, но он удержался: пусть лучше они сами почувствуют радость познания. Поэтому он лишь проговорил негромко: -- У вас впереди большой путь. Любите искренне и не бойтесь проявлять свои чувства... Только будьте осторожны, дети. Храните нашу тайну. * 6 * Прошёл всего один день их знакомства, а детям уже казалось, что они знают друг друга полжизни, столько всего произошло за этот день. Когда увлекаешься игрой, чувство времени теряется совершенно. В какой-то момент они с удивлением заметили, что солнце уже село, сумерки окутали стены и башни старого замка, стало зябко от ночной прохлады. -- Пойдём домой? -- предложил принц, и это слово "домой", как-то странно раздвоилось в сознании девочки. Где-то далеко, в прошлой жизни остался её "настоящий" дом: вечно занятые усталые родители (ей, вообще-то, ещё повезло: у неё есть мама и папа. Вот у Майи, например -- только бабушка, да и та уже совсем пожилая). Старая мебель, из которой Лике принадлежала только порядком промятая кровать: там под подушкой жил белый заяц -- единственная собственная игрушка девочки. У зайца не было одного глаза: чёрная пуговка оторвалась ещё давно и куда-то пропала, шкурка местами совсем протёрлась, он он был очень дорог девочке, и даже сейчас она по нему немножко скучала. Вот, собственно, и всё. Часто бывало, что вечерами Лике совсем не хотелось возвращаться домой. Иногда она даже оставалась на ночь а лаборатории Локруса. Новый дом, куда звал её теперь принц, был ещё не совсем знакомым, но уже немножко родным. И хотя ничего своего у неё в этом доме не было, ей было уютно сидеть в комнате принца, за столом или в большом кресле принца, спать в кровати принца. -- Пошли, -- согласилась девочка, и это прозвучало так просто и обыденно, что даже странно. Где-то в глубине шевельнулась тёплая мысль, неясное предчувствие того, что день ещё не закончен, что самое волнующее ждёт их ещё впереди, в уютной спальне... Было уже совсем темно, когда дети вернулись к замку. По дороге они порядком замёрзли на ночном ветру (с утра они выскочили на улицу в футболках и шортах, да так и проходили весь день). Путь был неблизкий, к тому же им понадобилось перебраться через ручей, непременно по узкому стволу, нависавшему шатким мостком меж берегами. Лика, которая никак не могла перестать смеяться над очередной шуткой принца, оступилась и с визгом свалились в воду, мальчик бросился её вытаскивать, оба промокли насквозь, так что на подходе к дому дети уже тряслись от холода. Наконец, они вернулись в ту самую комнату, где вчера вечером (кажется, целую вечность назад) они узнали друг друга, испытав первую вспышку несмелого влечения. Лика устроилась в кресле, завернувшись в пушистое одеяло, а принц стал разводить огонь в камине. Когда сосновые полешки разгорелись, весело потрескивая, яркие языки пламени заплясали за каминной решёткой, разбрасывая оранжевый блики по стенам, девочка с удовольствием перебралась к самому камину, протянув босые ножки к теплу. -- Посиди здесь, -- сказал принц, -- я сейчас. Вскоре он вернулся, медленно внося в комнату поднос, на котором стоял большой чайник и чашки. Он торжественно поставил свою ношу перед девочкой, взял чайник и разлил по чашкам ароматное горячее какао. Там же на тарелочках лежало печенье и кусочки хлеба с маслом. -- Смотри! -- принц насадил хлеб на длинную вилку и поднёс к огню. Вскоре масло стало шипеть и капать, и кусочек хлеба покрылся блестящей коричневой корочкой. Он подал девочке хлеб. -- Попробуй! Хлебушек был хрустящий снаружи и мягкий внутри. Ммм... как вкусно! Лика кусала его не спеша и запивала сладким сливочным какао. Так они ещё долго сидели, болтая, потягивая какао из чашек, закусывая печеньем, поджаривая на огне свежий хлеб. В какой-то момент в разговоре наступила пауза и дети, не сговариваясь, одновременно поглядели в сторону кровати. Девочка подошла к кровати и встала, глядя на принца. Она, конечно, могла раздеться и сама, но ей захотелось снова пережить тот волнительный момент вчерашней игры в куклу. Сегодня раздевание прошло куда ловчее вчерашнего: Лика послушно поднимала руки, когда надо переступала ножками. Одежды было не так много -- футболка и шорты. Когда мальчик поднял футболку за край, и на свет показался животик девочки, потом её грудь и плечи, он ощутил волнение и томление, будто приближалось что-то важное, удивительное. Он почувствовал с поразительной ясностью: вот это тело девочки, стоящей перед ним, оно единое, целостное, и оно сплавлено неразделимо с её душой, неповторимым жизненным началом. Вот зрачок её глаза, вот щека, стекающая по ней прядь волос, вот шея, ключица, дальше переходит в плечо, потом на спине -- подвижные лопатки, ложбинка хребта и внизу две ямочки, а спереди -- чуть выпуклая грудь, животик -- такой чувствительный, вздрагивающий при каждом прикосновении, круглый пупок, две боковые косточки, охваченные резинкой шорт. Он потянул вниз шорты, и чудо продолжилось: вот нога, (а узкую полоску трусиков воображение проскакивает без труда, особенно здесь вот, сбоку) рельефная коленка, щиколотка, и пальчики -- о эти пальчики, каждый будто бы смотрит глазком ногтя... И это всё она, Лика, её удивительный мир, которым она делится с ним -- мир, в котором дети живут весело и свободно, играют вместе часами, плещутся в озере голышом, лазают по деревьям... Это она, девочка, готовая подарить ему великое чудо, сокровище, таинство. Девочка, готовая отдаться ему. Когда Лика осталась в одних трусиках, принц замер на миг, как бы набираясь сил для решительного действия. Но тут кукла вспомнила, что она живая, и положила руки ему на плечи. Ещё момент, и она приблизилась, и принц обнял её за голую спину, а она прижалась щекой к его щеке, так что он слышал её лёгкое дыхание, быстро поцеловала его, и начала расстёгивать пуговицы его рубашки. Нет, она больше не безвольная кукла. Она активная и смелая девочка, и она знает, чего она хочет. И теперь уже принцу оставалось только слушаться её, когда она ловко сняла с него рубашку и спустила шорты. Принц в одних трусиках выглядел так беззащитно, что она невольно улыбнулась. Но нет, она на этом не остановится. Она присела на колено, и уверенным движением спустила трусы принца. Он так же послушно переступил ногами, и трусы полетели под кровать. Лика, конечно, уже видела мальчиков голышом. Особенно маленьких -- там и смотреть-то нечего. Но принц был почти юноша. У него не лобке уже курчавились редкие тёмные волоски. Но главное: его пенис как пружина выскочил из трусов и теперь торчал вперёд, направленный прямо на девочку. ("Какой большой!" -- подумала она.) В этом торчании было что-то вызывающее, даже нахальное, но вместе с тем он был такой аккуратненький, даже красивый, так смотрел на девочку, как бы вытянув губки трубочкой что ей захотелось его погладить, может даже поцеловать. Но она решилась только легонько прикоснуться к нему, ощупать его пальчиками... Она обхватила его рукой и почувствовала, что кожа на нём подвижная, и если чуть-чуть отодвинуть её, то губки-хоботок раскрываются, и показывается влажная головка с щёлкой посредине. Девочке так это понравилось, что она проделала это несколько раз. Потом она потрогала мошонку с двумя крепкими комочками внутри. Ей было интересно, что мальчик при этом чувствует, поэтому она подняла глаза и встретила взгляд принца. Он смотрел на неё, широко раскрытыми глазами, даже зрачки его, казалось, стали больше. Мальчик дышал тихо, но взволнованно. Тут она вспомнила, что чувствовала она вчера, когда он изучал её, и подумала, что мальчик, должно быть, испытывает то же приятное чувство, слегка щекотливое... В этот момент в ней проснулось что-то, дотоле неведомое: она осознала, что она -- женщина, хозяйка гнезда, а перед ней стоит мужчина -- её стержень, опора, её свет, её герой, её драгоценность. Она улыбнулась ему, встала, положила руки ему на плечи, потом прижалась к нему крепко-крепко и, чуть-чуть приподнявшись не цыпочках, прильнула губами к его щеке, и наконец, поцеловала его в губы, по-взрослому, по-настоящему, ловя теплоту и влажность его рта, и принимая её с радостью, как неповторимую интимную связь, как самую глубину любимого человека. Принц обнимал её и гладил по спине, а она ворошила его волосы, и поцелуй их всё длился, и не хотелось его прекращать, и этот поцелуй уже не качался не грани возможного, как вчера, он был началом, обещанием чего-то гораздо большего, чего-то, может быть, вечного. Так тревожно бывает думать о поцелуе, когда он только ещё предстоит: "Как это будет? А вдруг что-то пойдёт не так?", и как легко и радостно бывает после, когда всё получилось, и все довольны, и хочется ещё и ещё... Дети улыбались, глядя друг не друга, потом засмеялись, и как стояли обнявшись, так и повалились на кровать. И их безграничная нежность, и радость от того, что они вместе, и безудержное детское веселье смешались в едином порыве и подхватили, и закружили... Дети катались с боку на бок, переплетаясь ногами, и прыгали, и кувыркались, и кидались подушкой, и снова сплетались в объятиях... Наконец эта чехарда утомила их. Девочка лежала на спине, мальчик сидел рядом с ней на коленях, держа одной рукой её руку, переплетя пальцы, другую руку он положил ей на живот. Они смотрели друг другу в глаза, и тут, принца будто обдало жаром изнутри. Вот так же он сидел, склонясь над нею, вчера, не решаясь снять с неё трусики, а потом он решился, и это было лучшее, что с ним произошло в этой жизни. Он гладил её рукой по животу, всё ближе подбираясь к резинке трусиков. Сейчас он повторит этот магический шаг, и опять, как вчера, никто не сможет помешать ему. Но есть важная разница. Вчера это была просто безвольная кукла, и он делал с ней что хотел, а теперь это девочка -- живая душа, которая сама выбрала его и отдаётся ему по своему желанию, а значит, сила, сближающая их вдвое сильней! Кожа девочки так приятна на ощупь, как шёлк, к ней хочется прижаться щекой и губами. Он поцеловал Лику ниже пупка, и её животик чуть вздрогнул. "Пора," -- решил принц, и потянул резинку трусиков. Как же это красиво! И так просто: холмик, рассечённый нежной щёлкой, но так влечёт к себе, что невозможно оторвать взгляд. В чём магия? Наверное, мы никогда не сможем понять. Принц прикоснулся рукой к писе девочки, она чуть развела колени, пуская его поглубже, а потом вдруг сжала опять, поймав его руку. Глянула на него хитро, снова раздвинула ноги, на этот раз шире, так что губки разошлись, показав озорной язычок клитора. Какое чудесное чувство: полностью доверять, открыться, пустить кого-то в самую чувственную свою глубину. Ей так хотелось, чтобы принц касался её писи ещё и ещё, чтоб он гладил, ласкал её. И уже от одной мысли, предчувствия, ей становилось тепло. Тепло разливалось по телу, собиралось томлением внизу живота, на приоткрытых губах её вульвы, которые -- девочка чувствовала это -- уже стали влажными. Лика дышала всё чаще, сердце билось сильней... А мальчик всё смотрел, как заворожённый, на этот раскрытый бутон, с ярко-красным, искрящимся влагой нутром, и дерзкая мысль родилась в его голове: "Хочу её поцеловать. Прямо туда... Хочу проверить, какая она на вкус..." Он приблизился губами, коснулся живота девочки, потом её лобка, ощутил нежность и мягкость кожи. Сердце билось в груди всё сильней: сейчас, сейчас... Он почувствовал запах -- незнакомый, немножко странный, немного похожий на то, как пахли его руки, когда он, бывало, долго и задумчиво теребил головку своего пениса, ловя приятно покалывающее чувство; но в то же время совсем другой: запах противоположного начала, запах девочки... Он замер на миг, осознавая: это она, его Лика. И как только этот запах и образ любимой сошлись в его мыслях, слились воедино, сразу исчезло всё странное-незнакомое, осталось только нежно-влекущее, и с того момента уже навсегда этот аромат для него стал самым желанным. И тогда он разжал губы и поцеловал. Коснулся мельком и отступил, проживая про себя этот опыт, нежность, упругость... Лика вздрогнула, вздохнула. Как медленная молния прошлась её по телу -- сладкая и жгучая, приятно щекотнуло где-то внутри, и от этой щекотки что-то в писе напряглось, сжалось на миг и расслабилось -- какой-то мускул, о котором раньше девочка и не знала. Мальчик, неотрывно глядевший на её вульву, конечно же, заметил этот мимолётный спазм, вызванный его прикосновением: "она ответила, она почувствовала, она улыбается, ей приятно!" И улыбнувшись в ответ, он приблизился снова, чтобы уже смелее прильнуть к трепетному лону своей избранницы. Сначала он только касался губами мягких половинок, потом провёл языком прямо по приоткрытой щёлке, по самой сердцевине, ощутил её солоноватый вкус... Лика шумно вздохнула, от наслаждения прикрыла глаза, её ноги разошлись ещё шире, она то ли прошептала, то ли тихо выдохнула "да..." Тогда принц стал лизать и целовать её писю, играя языком с клитором, забираясь прямо внутрь, в горячую пещерку. Девочка уже ничего не говорила, она только вздыхала и стонала от удовольствия, глаза её то закатывались, то широко раскрывались, навстречу новому взрыву ощущений, потокам удовольствия струящимся по всем у телу. Она дышала часто, она извивалась, её руки сжимали волосы принца, так что ему порой становилось больно. Девочка будто тонула в своих чувствах, весь остальной мир перестал существовать, удовольствие нарастало, как огромная волна наклонилась над ней и обрушилась: Лика закричала, задрожала всем телом, её вагина несколько раз судорожно сжалась, выпуская капельки тягучего сока. Этот второй в её жизни оргазм был сильнее, полнее первого. А каким же будут третий и четвёртый, и всё остальные, что ещё у неё впереди? С каждым разом у неё будет прибавляться опыта и уверенности, и чувственность её будет только расти. Нет большего счастья для мужчины, чем созерцать как твоя возлюбленная бьётся и трепещет в вихре экстаза, вызванного твоим прикосновением. А когда ты познал это, будучи ещё мальчиком, ты счастлив вдвойне, ибо у тебя впереди целая жизнь, чтоб оттачивать своё мастерство. Подарив своей милой оргазм, принц почувствовал такой безумный приступ любви и нежности, что ему захотелось сдавить её в объятиях, зацеловать... Она лежала перед ним такая расслабленная и беззащитная... он только прижался к ней ласково. Девочка повернула голову, легонько поцеловала его и закрыла глаза. Вскоре по её ровному дыханию принц понял, что она спит. Принц заснул не сразу. Он всё прокручивал в уме этот чудесный день, стараясь пережить его снова, не упустить ничего. Он знал: даже если завтра не будет ничего, если всё его королевство испепелит смертоносным дыханьем дракон, его жизнь будет прожита не зря. * 7 * Утро спорхнуло с лазореввых небес, присело на подоконник, свежим ветерком пошевелило и откинуло занавеску. Утро тихо прокралось в комнату, выпустило из карманов рой солнечных зайчиков, рассыпало по стенам. Утро положило широкий тёплый луч прямо поперёк кровати, где среди размётанных простыней мирно спали, прижавшись друг к другу, обнажённые дети: девочка и мальчик. "Просыпайтесь, -- шептало утро, гладя детей по плечам и бокам, перебирая волосы, -- просыпайтесь, уже пора." Лика открыла глаза, и тут же сощурилась, привыкая к яркому свету. Её принц, казалось, ещё спал. Она прижалась щекой к его груди, погладила ладонью по животу. Она так нежно любила его. Она вспоминала, как закончился вчера их день: сполохи наслаждения, радужные круги перед глазами -- даже сейчас от одной лишь мысли об этом по всему её телу пробегала приятная дрожь. Как чудесно он это делал! Наверно, он и вправду волшебник. Не даром доктор Локрус лично обучал его. Интересно, Локрус учил его как обращаться с девочками?... Ей захотелось отблагодарить любимого. И кажется, она знала, как это сделать. Тёплый пузырёк волнения лопнул в груди, сердце забилось чаще. Она положила руку на пенис, который, казалось, тоже ещё спал, как и его хозяин. Сжавшийся до размеров пальчика, он всё равно был удивительно милым. Девочка легонько погладила его, потрогала пальцем кончик, поиграла с ним и почувствовала, как он приподнялся, окреп, набираясь силы. Лика быстро взглянула в лицо принца, но он, казалось, всё ещё спал. И тогда, с хитрой улыбкой, девочка села на кровати, поближе к своей цели, и стала действовать уже двумя руками. Она теребила пальчиками головку, щекотала мошонку, и всё поглядывала: не проснётся ли принц? Его дыхание стало чаще, но глаза оставались закрыты, он лишь томно потянулся. Если он и не спал, то по крайней мере был не против игры, что затеяла девочка. Пенис мальчика уже стоял вертикально, как столб. Так он был гораздо красивее. Девочка взялась за него рукой, и снова почувствовав подвижность кожи, стала осторожно двигать её туда-сюда, кончик пениса при этом то раскрывался, то прятался -- это было так мило, что Лика опять, как вчера, захотела поцеловать его. И "Я поцелую его. Да, сейчас я его поцелую!" Никто, конечно, не смог бы ей помешать. От осознания реальности, неотвратимости происходящего, у неё часто-часто забилось сердце. Она легонько коснулась губами влажного кончика, хохотнула, отпрянула, прикрыв рот рукою. Что она почувствовала? Ничего особенного: прикосновение на губах, и запах: одновременно знакомый и непривычный. Запахи чужого тела могут быть нам неприятны. Но всё меняется, если тело принадлежит любимому человеку. К любимым мы принюхивается с наслаждением. Мы ловим дыханием каждую нотку, усваивая её и смакуя, желая прильнуть, и растечься, и раствориться в этих волнах. Лика заметила, что на кончике пениса выступила блестящая капелька. Девочка подцепила её пальцем: она оказалась скользкая и тягучая. Как слюна, только гуще. Девочка смотрела задумчиво, как она тянется между кончиков пальцев, потом медленно поднесла палец к губам и облизала. Почувствовала немножко солёный вкус. Тут новое озорное предчувствие озарило её: вот что она сейчас сделает, непременно сделает!... Лика приблизилась вновь, и вдохнула, и уже уловила этом запахе что-то родное (со временем она так привязалась к этому запаху, что он даже снился ей). Она сложила губы трубочкой и обхватила ими конец пениса. Пососала легонько, тронула языком. Потом раскрыла рот пошире и впустила пенис глубже. Почувствовала, как он заполнил собою пространство внутри её рта. И тут в ней проснулся, какой-то неведомый древний инстинкт. Она почувствовала, как это приятно -- держать во рту и обсасывать мягкое и одновременно упругое продолговатое тело... Да что там неведомого? Каждый из нас рождается с этим, ведь сосать -- это первое наше уменье, и оно призвано связывать нас с самыми близкими нам людьми. Многие, вырастая, забывают от этом и не догадываются, почему каждый мужчина с таким наслаждением целует и сосёт женскую грудь, а каждая девушка вздыхает и млеет от удовольствия, если ей удаётся взять в рот драгоценное сокровище -- пенис любимого мужчины. И отдавшись этому древнему как мир природному порыву, девочка стала с наслаждением сосать пенис принца. Она брала его глубоко в рот, облизывала языком, скользила по нему губами, обрабатывала его как шарик мороженого, самого вкусного не свете. В голове мелькнула мысль: "Если скажу девчонкам, что по-настоящему сосала у парня, они не поверят. Впрочем, вся эта история -- как чудесный сон." Лика вынула пенис изо рта, погладила его губами, и снова хорошенько рассмотрела. От губ девочки до головки пениса повис тонкий тягучий жгутик: это её слюна смешалась со скользкой жидкостью, выделяемой возбуждённым пенисом, и соединила их, будто чтобы продлить на несколько мгновений их радостное слияние. Лёгкими и быстрыми касаниями, кончиками пальцев девочка стала пробегать по стволу пениса от основания к головке и обратно, к плотной затвердевшей мошонке. Потом, сдвинув кожу, стала лизать головку. Кончик её языка трепетал и бегал, собирая солёные капельки. Пенис мальчика напрягся ещё сильней. Лика бросила взгляд на лицо принца -- он уже не спал. Его глаза, широко раскрытые, смотрели неотрывно на девочку, он дышал часто и вздрагивал всем телом, но и не думал её останавливать. Лика, как ни в чём не бывало, взяла пенис в рот, всосала его глубоко-глубоко, почти в самое горло, продолжая рукой двигать кожу у основания туда-сюда и осыпать лёгкими касаниями пальчиков мошонку мальчика. Она с наслаждением сосала пенис, сжимала его губами, обрабатывала языком, брала за щеку и снова глубоко в горло, как будто пытаясь его проглотить. Гениталии мальчика стали твёрдыми как никогда, напряглись так сильно, что девочка почти чувствовала мелкую электрическую дрожь. Вдруг принц резко вздохнул, дёрнулся судорожно, глаза его закатились, шумно выдыхая воздух, он сделала несколько импульсивных движений бёдрами. Девочка почувствовала, что её рот наполняется горячей влагой одновременно сладковатой и солоноватой на вкус, она машинально проглотила её. "Что это? -- думала Лика, слегка ошарашенно, вопросительно глядя на принца. Но что бы это ни было, она знала, что принц не сделал бы ей ничего плохого, а значит всё в порядке, нет повода для беспокойства. Принц был тоже несколько удивлён такой реакцией своего тела, и в то же время надо было признать, что никогда в жизни он не испытывал такого удовольствия, как в этот миг, когда как будто молния охватила его, в глазах потемнело, и вибрирующее течение подступило к концу его пениса и излилось наружу. Он только не был уверен, понравилось ли это девочке... Дети молча смотрели друг другу в глаза, ещё долго не могли вымолвить ни слова. Наконец, Лика нарушила паузу: улыбнулась, хмыкнула, утёрла ладошкой рот, и чтобы уж точно показать принцу, что всё в порядке, она ещё несколько раз лизнула кончик раскрасневшегося пениса, который стал заметно мягче, выпустив наружу своё напряжение. Вечером они непременно наведаются в огромную королевскую библиотеку, и там, запершись от всех, они найдут пару книг с картинками и схемами и изучат во всех подробностях, как устроен мужской и женский организм, какие жидкости он выделяет и для чего. А пока они просто лежали обнявшись, и целовались разделяя вкус молодой спермы, оставшейся на Ликиных губах, и молча мечтали. Для общей мечты им не надо было слов.